Да! У театра «Три товарища» пополнение. В нашей труппе появилась актриса. Жанка. Очень хорошая актриса и чудесный партнёр. Жанка оказалась не только талантливой актрисой, но и прекрасным организатором.
Когда Жанка не на сцене (в Гошиной комнате), а мы продолжаем репетицию, Жанка готовит на кухне омлет и какао. Это фирменная еда «Трёх товарищей».
Ещё Жанка следит за нашими костюмами, например, штопает, если надо. Вытряхивает, гладит, пришивает пуговицы.
По вечерам обзванивает актёров, напоминает об утренней репетиции. Ну и так далее. В «и так далее» входит много чего.
– Что-то они опаздывают, – ворчит Жанка.
Сегодня мы решили порепетировать неподалёку от футбольного поля. За кустами шиповника. На небольшой полянке. Здесь всегда тихо, и никто нам не помешает.
Честно говоря, надоело сидеть в Гошиной комнате. Тесновато в ней. Да и вообще, душно.
– Никуда не денутся, – говорю я, срывая травинку.
Жанка высматривает Гошу и Барана.
На дороге пусто. Только бегает какая-то вислоухая собака. Туда-сюда, туда-сюда. Смешная собака.
– Ты роль подучил? – спрашивает Жанка, не глядя на меня.
Я щекочу ей шею. Травинкой, которую сорвал.
Жанка отмахивается. Думает, муха.
– Подучил? – повторяет Жанка.
Я продолжаю водить травинкой по Жанкиной шее.
– Ах, ты!.. – Жанка поворачивается ко мне и успевает заметить, как я отдёргиваю руку.
Она вырывает у меня травинку и со смехом пытается пощекотать мне ухо. Я фыркаю, вскакиваю с места. Отпрыгиваю от лавочки.
Мы носимся по пустырю, размахиваем руками, поднимаем пыль. И смешная дворняжка бегает за нами. Но при этом она почему-то совершенно не лает.
Я останавливаюсь.
– Странно, – говорю я. – Собака не лает.
Собака садится напротив. До неё метра два. Я хочу подойти к ней. Делаю шаг. Но собака отходит на полметра и снова садится.
– Собака, – говорю, – не бойся.
– Мы тебе ничего не сделаем, – говорит Жанка. – Может, она голодная?
– Котлету хочешь? – спрашиваю я у собаки.
Собака приподнимает своё большое мохнатое ухо и смотрит на меня умными глазами.
– Конечно, хочет! – говорит Жанка.
– Ладно, – говорю я. – Постереги её. Чтобы не убежала. А я за котлетой сбегаю.
Через пять минут я возвращаюсь с котлетой.
Обнюхав котлету, собака в полсекунды расправляется с ней.
– Вкусная? – спрашивает Жанка, сглатывая слюну.
– Конечно, – отвечаю я вместо собаки и спрашиваю Жанку. – А ты? Ты хочешь котлетку?
– Да! – говорит Жанка и смотрит на меня такими же, как у собаки, умными глазами…
Через три минуты я прибегаю назад.
Жанка котлету не обнюхивает. Она съедает её сразу и с наслаждением.
Тут, словно из-под земли, вырастает Баран.
– Что это вы едите? – с интересом спрашивает он.
– Гошина мама, – дожёвывая котлету, отвечает Жанка, – готовит замечательные котлеты!
– Вкусно пахнет! – говорит Баран, принюхиваясь к Жанке.
– Хочешь? – спрашиваю я.
– Что? – спрашивает Баран.
– Котлету, – говорю я.
– Котлету? – Баран задумывается. Хочу!
Я бегу домой. Возвращаюсь с тремя котлетами, завёрнутыми в целлофан. Одну котлету я отдаю Барану.
– А эти кому? – спрашивает Жанка.
– Мне и Гоше, – отвечаю я.
– А если Гоша не придёт? – спрашивает Жанка.
– Придёт, – отвечаю я. – Он ещё ни разу репетицию не пропускал.
– Никогда! А что? – с этими словами появляется Гоша.
– Да вот, Гошан котлетами угощает, – говорит Баран.
– И мне причитается? – спрашивает Гоша.
– Конечно, – говорю я и даю Гоше его котлету.
Свою котлету я делю пополам.
Первую половину протягиваю задумчивой Жанке.
Жанка тут же её съедает.
Я делю оставшуюся половинку ещё раз пополам и бросаю кусочек молчаливой собаке.
Собака тут же его проглатывает.
– Гав, – неожиданно произносит собака.
Негромко, но вежливо.
– Надо же, – говорю я. – А я думал, она немая.
– Благодарит, – объясняет Гоша.
– Да я бы целый день так благодарил, – говорит Баран. – Вот это котлета! Молодец у тебя мамка!
– Гав! – вдруг гавкает Жанка.
Она смотрит на мой кусочек котлеты с такой надеждой, что я не выдерживаю этого взгляда и отдаю котлетку ей.
Я облизываю котлетные пальцы и говорю Жанке:
– Ты станешь великой актрисой!
– Когда ещё! – отвечает Жанка.
– А когда Гошан забьёт свой тысячный гол в ворота сборной Бразилии, – говорит Баран.
Это, наверное, самая длинная фраза, которую я слышал от него за всё время нашей дружбы.
