Ища выход из трудного положения, они совсем забыли о Томеке. А тот, возмущенный до глубины души, не мог произнести ни слова. Лишь после длительного молчания он взял себя в руки и сказал с дрожью в голосе.
- Значит, вы... хотите сделать из меня... труса! Вы боитесь, что... он меня... застрелит... Что подумают обо мне люди?! И Наташа... и Збышек! Если вы не позволите мне стреляться, я покончу с собой от стыда... клянусь вам!
На глазах Томека показались слезы. Боцман вскочил со стула.
- Браток, дорогой, это совсем не пришло мне в башку! Правда! Но что мы сказали бы отцу?
- Что вы сказали бы отцу? То же самое, что должен буду сказать я, если с кем-нибудь из вас случится несчастье! - ответил Томек, вытирая слезы носовым платком. - Я знаю, что вы хотите пожертвовать собой за меня, но ведь это я вызвал штабс-капитана на дуэль...
Смуга сидел неподвижно, всматриваясь в темное окно. Он повернулся к друзьям, когда полностью овладел собой.
- Что ж, боцман, мы забыли, что Томек, несмотря на молодость, в самом деле храбрый мужчина, - серьезно сказал он. - Во время всех экспедиций он наравне с нами переносил все тяготы и опасности. О человеке свидетельствуют поступки, а не возраст. Томек, ты будешь стреляться с Голосовым.
- У меня сердце разрывается на части от одной этой мысли, но я вижу, что иначе поступить нельзя, - сказал боцман, тяжело вздыхая. - Теперь, дорогой браток, возьми себя в руки и послушай хорошего совета. Выстрел из пистолета никогда не бывает точным, поэтому целься низко, прямо в живот, тогда его положишь наверняка!
- Время не ждет, давайте говорить о деле, - сказал Смуга, когда они опять уселись друг против друга. Какие у тебя планы, Томек?
- Я хочу обезвредить штабс-капитана, - ответил Томек. - Если мне посчастливится, Голосов на несколько недель выйдет из строя и не сможет нам вредить. А мы за это время доберемся до лагеря, схватим Павлова и отправимся прямо к Алдану.
- Нет сомнения, что если нам удастся обезвредить Голосова, мы выиграем довольно много времени, - согласился Смуга. - Поэтому мы не можем согласиться лишь на обмен выстрелами, что может ни к чему не привести. Боцман, идемте к секундантам Голосова. Томек, у тебя не дрогнет рука, когда ты будешь целиться в человека. Помни, речь идет о жизни и смерти всех нас!
- Не бойтесь за меня, пожалуйста, - твердо ответил Томек.
Смуга и боцман вышли из комнаты. Томек остался один. Только теперь он отдал себе отчет в ответственности, которую возложил на свои плечи. "Целься низко, прямо в живот..." - припомнил Томек слова боцмана. Подумав о возможном убийстве, Томек вздрогнул... Правда, Голосов, желая выслужиться, преследовал ссыльных и пакостил им как только мог, но все же он мог считать, что исполняет свой долг.
"Можно ли убить человека только за то, что он опасен для нас?" - размышлял Томек. Ему казалось, что перед ним предстал отец. Он видел его серьезное, сосредоточенное лицо. Нет, нет, отец воспротивился бы убийству штабс-капитана! Он, наверное, сказал бы, что такой поступок граничит с предательством и трусостью! По всей вероятности, отец и так не похвалит их за кровавую битву с хунхузами. Томек пытался убедить себя, что хунхузы - это злые, жестокие люди, которые принесли множество вреда спокойным жителям. Несмотря на это, он не мог полностью заглушить голос совести.
"Нет, я не должен убивать Голосова, - решил он. - Если я преодолею собственный страх, мне наверное удастся на время его обезвредить".
Желая отвлечь себя от неприятных раздумий, он обратился мысленно к... Салли. Сколько же прошло времени с тех пор, как он видел ее в последний раз! Что она делает, думает ли о нем, тоскует ли так, как он? Легкая улыбка появилась на лице юноши. Он вспомнил пережитые вместе с Салли приключения в Австралии и в Аризоне, прогулки в Лондоне.
"Как же долго я ее не видел", - прошептал он. - "Это мой настоящий друг!"
Однако мысли его упорно возвращались к событиям сегодняшнего вечера. Наташа... это она хотела убить Голосова, чтобы помочь освободить Збышека. Она подсказала мысль вызвать штабс-капитана на дуэль!
"Так вот они какие, эти революционеры: бесстрашные люди, решившиеся на все. Если Наташа полюбила Збышека, значит, и он теперь стал великолепным парнем!"
Думы Томека были прерваны приходом друзей. Они были серьезны и с трудом скрывали тревогу.
- Мы разработали условия. Голосов согласился стреляться. Каждый из вас имеет право сделать лишь один выстрел, - сообщил Смуга. - Дистанция - двенадцать шагов. Дуэль назначена через несколько минут. Слуги уже выносят мебель из бильярдного зала.
- Значит, дуэль состоится сегодняшней ночью?! Впервые слышу о чем-либо подобном, - удивился Томек.
- Дело в том, что Голосов весьма уверен в себе, - сказал боцман. - Он заявил секундантам, что не намерен портить себе настроение из-за какой-то глупости. Поэтому дуэль должна состояться сейчас же, или ее вообще не будет.
- Видимо, он предполагал, что запугает нас этим, - добавил Смуга.
- Раз так, я готов! - заявил Томек, поднимаясь с кресла.
- У нас есть еще несколько минут времени, доктор послал за инструментами и бинтами, - сказал Смуга. - Послушай, Томек, будь осторожен. Помни, что выстрел из пистолета не очень меток. Ствол гладкий, не нарезной... лучше всего целиться низко, и надо крепко держать рукоятку. Тогда не подбросит руку вверх!
- Я об этом помню, дядя, - ответил Томек. - Как-то боцман подарил мне ко дню моего рождения пару пистолетов, из которых я часто стрелял.
- На дистанции шести шагов он гасит свечу, - хвастливо уверял моряк. - Моя школа, ничего не скажешь.
- Послушай Томек, Тухольский шепнул мне, чтобы мы были осторожны с противником, - снова отозвался Смуга. - Говорят, он меткий стрелок.
- Как будет происходить дуэль? - спросил Томек.
- Вы станете на расстоянии двенадцати шагов друг от друга, повернувшись спинами. По сигналу "готов" вы поворачиваетесь лицом, и любой из вас стреляет тогда, когда хочет. У тебя твердая рука и меткий глаз. Советую стрелять сразу же, как только повернешься.
- Хорошо, дядя, - сказал Томек, храбрясь, потому что в его сердце стала закрадываться тревога.
Томек прекрасно отдавал себе отчет в том, что теперь вся судьба экспедиции зависит только от него. Он знал также, что оба друга тщательно скрывают от него свои опасения. Он ежеминутно ловил их тревожные, озабоченные взгляды.
Кто-то постучал в дверь. Вошел Тухольский.
- Все готово, - заявил он.
- Тогда пойдем, мы тоже готовы, - ответил Смуга.
Он взял Томека под руку. Вскоре они очутились в бильярдном зале. Томек почувствовал красноречивое пожатие руки друга.
- Я буду осторожен, честное слово... - шепнул Томек.
Прошло довольно много времени, пока его глаза привыкли к яркому освещению зала.
