У третьей ловушки они застали Бентли и Лоренца,
работника Кларка. Бентли как раз заканчивал маскировку ямы травой, а
Лоренц снимал шкуру с недавно убитого ягненка.
– Алло! Если динго будут так голодны, как я, то на
рассвете ямы будут переполнены псами, – с юмором встретил их
Бентли.
– Сейчас будет ужин, – утешил его Смуга. – Я вижу, что вы уже подумали о приеме непрошенных гостей.
– Да, Лоренц готовит вкусные куски. Динго почувствуют запах крови. Это уменьшит их бдительность, – ответил Бентли.
Лоренц разрезал мясо ягненка на куски. Один из них он
подал Бентли, который положил его на решетку, маскирующую яму. Тоже
самое они сделали в остальных двух ловушках, затем пошли в сторону
поставленного вблизи шалаша.
Тони приготовил вкусный ужин. Появились даже две бутылки
хорошего вина. В самом прекрасном настроении звероловы улеглись на
траву и, покуривая трубки, стали ждать ночи.
XIII
Рассказ о Павле Стшелецком
В тени легкого шалаша Томек с удобством
расположился на мягкой охапке сена. Он долго смотрел в безоблачное небо,
думая о дружбе, которая завязалась у него с участниками экспедиции. Он
даже несколько возгордился, тихо говоря про себя.
"Никто из моих коллег, оставшихся в Варшаве, не может
похвастаться знакомством с настоящим путешественником. А вот такой
замечательный зверолов, как Смуга, сам назвал меня своим другом! Да и
боцман Новицкий тоже не последний из моряков. Как его уважает экипаж
«Аллигатора»! На все его распоряжения матросы, вытянувшись в струнку,
отвечают: "Йес сэр, йес сэр
[47]
!" и бросаются их выполнять. Вот какие у меня теперь друзья! А кроме того, мой отец – начальник звероловной экспедиции..."
Вскоре столь приятные размышления погрузили его в глубокий сон, во время которого на устах Томека блуждала довольная улыбка.
Он спал несколько часов.
Когда проснулся, было уже темно, на небе блестели
звезды. До его слуха донеслись голоса охотников, беседующих у костра.
Встревоженный Томек, вскочил со своей постели и быстро подошел к
беседующим.
– Почему вы меня не разбудили? – спросил он с укором. – Еще немного, и я бы проспал всю охоту!
Мужчины улыбнулись. Отец, усаживая Томека рядом с собой, успокоил его:
– Не бойся! У нас еще достаточно времени. Только что зашло солнце. Динго выходят на охоту обыкновенно около полуночи.
Томек уселся рядом с отцом.
– Здесь, в степи, прекрасные ночи, неплохо было бы,
если бы они были немножко прохладней, – продолжал Смуга прерванную
беседу.
– Я с вами согласен, но уверяю вас, что и в других
местах Австралии немало своеобразной красоты, – горячо сказал
Бентли. – Если бы вы знали эту страну так, как я, то возможно
остались бы здесь навсегда.
– Это вы говорите сказки, извиняюсь за
выражение! – неожиданно взорвался боцман Новицкий. – Вы бы не
говорили такой чепухи, если бы хотя раз в жизни побывали на нашей
прекрасной родине! Как чудесны у нас поля и леса! А сколько прекрасных
городов по берегам нашей чудесной Вислы! Дорогая Варшава, Краковский
Вавель, эх! Просто сердце разрывается, что не могу их увидеть. Что там
ваша Австралия против нашей Польши. Здесь у вас адская жара, засуха,
наводнения, стада овец и бог еще знает каких животных! Я уже вдоль и
поперек проехал во всему миру и верьте мне, что хотел бы, чтобы мои
кости покоились в польской земле...
Бентли умолк, пораженный резкостью речи боцмана. Через некоторое время он возразил:
– Я не хотел никого обидеть. Я только сказал, что
полюбил Австралию. Мне известно, что вы не можете вернуться теперь в
вашу страну. Зачем же бродить по всему свету? Мне кажется, здесь вы
сможете найти приют до наступления лучших времен?
– Нет и речи с какой-нибудь обиде, уважаемый
профессор, – быстро возразил взволнованный моряк. – Извините
меня за мою горячность. Я простой человек и, по всей вероятности, плохо
что-нибудь сказал, но ведь вы никогда не были в Польше. Ax, профессор,
как прекрасны варшавские улицы или, к примеру, Краковский рынок, скажем,
в сочельник! На землю летят белые хлопья снега, а в окнах домов сияют
на елках свечки... Я бы отдал половину жизни, чтобы это теперь
увидеть...
Томек вздохнул и придвинулся к взволнованному моряку.
– Мой друг-боцман влюблен в нашу Варшаву, –
тихо сказал Вильмовский. – Если говорить правду, то и я тоскую по
родному городу...
– Вы обязательно должны приехать в Польшу, –
порывисто обратился Томек к Бентли. – В Варшаве я поведу вас в парк
Лазенки и покажу дворец, в котором раньше жили польские короли. Рядом с
дворцом в пруду плавают красивые, белые лебеди. Сколько раз тетя Янина
наказывала меня за прогулки в Лазенках!
– Я обязательно воспользуюсь твоим приглашением,
когда Польша станет независимой, – ответил Бентли. – Варшава,
должно быть, действительно красивый город, если вы так любите свою
столицу.
– Да, да, вы приедете в Варшаву и организуете там великолепный зоологический сад, – фантазировал Томек.
– А мы организуем специальную звероловную
экспедицию, чтобы наловить как можно больше интересных животных для
нашего зоосада. Правда, папа?
– Правда, мой милый энтузиаст! – улыбаясь,
подтвердил Вильмовский. – Раз ты уже позаботился о должности для
Бентли, то нам остается только раздобыть животных.
– Я с большим удовольствием займусь организацией
зоосада в Варшаве – признался Бентли. – Но и вы должны посетить
красивейшие места Австралии. Вот когда мы будем охотиться вблизи
Австралийских Альп, хорошо будет подняться на Гору Косцюшко...
– Гору Косцюшко? – перебил его боцман
Новицкий. – Это что. Та самая высокая гора в Австралии, которую
открыл польский путешественник?
– Вы не ошибаетесь. Поляк Павел Стшелецкий
[48]
открыл, в частности, Австралийские Альпы, и самую высокую их вершину назвал горой Косцюшко.
