Впервые с того дня, как в Адмиралтействе начались неприятности, в деле забрезжил свет. М. X. полон надежды на скорое решение. Утром он вызвал тех двоих служащих Адмиралтейства, ведающих расчетами, которые все еще находятся под подозрением. Они должны прийти в два тридцать пополудни. Вчера у М. X. было несколько встреч, в результате которых он пришел к убеждению, что один из двоих виновен в преступлении. Он настроен как можно скорее покончить с этим делом. «Если бы я располагал временем, то постарался бы поймать преступника с поличным, но времени у меня нет. Опасность, которой подвергается Гатри, слишком велика, чтобы я мог позволить себе развлекаться дедукцией. Поэтому я напрямик поговорю с этими двумя и внимательно присмотрюсь к ним».
Я должен незаметно отнести Эдмунду Саттону записку с просьбой прибыть в квартиру Майкрофта Холмса после часу ночи и быть готовым к исполнению его роли по меньшей мере в течение недели. Я должен также передать распоряжение, чтобы поезд «Меркурий» стоял в Кале наготове, дабы М. X. смог воспользоваться им, как только сможет выехать на континент.
«Мы должны понять, имеем ли мы дело с опасным человеком или просто с продажным, – сказал мне М. X., вручая записку к Саттону. – Хотелось бы надеяться, что он опасен. Вызывает отвращение мысль, что я подверг Гатри смертельной опасности из-за мелочной человеческой алчности».
Глава 12
Переночевав в Нюрнберге без всяких происшествий, я отправился дальше и прибыл в Аугсбург всего через два часа после того, как туда прикатил поезд из Ульма, которым мне было предписано воспользоваться. Довольный тем, что не слишком сильно выбился из графика, я отправился искать герра Дортмундера, задержавшись лишь для того, чтобы спросить на почте, нет ли для меня корреспонденции, назвав вместо имени адрес брата Майкрофта Холмса, как мне и приказывал патрон. Пока служащий рылся в своих записях, я заметил на платформе двоих военных. Они, прищурившись, пристально вглядывались в толпу прибывших. По прошлым временам я имел представление о людях, несущих такую службу, и в моей душе шевельнулась жалость к тому, кого они искали, кем бы он ни был.
– Герр Джеффрис? – Cлужащий протянул мне сверток толщиной с две сложенные книги. – Распишитесь здесь, пожалуйста.
До чего же немцы любят порядок, подумал я. Но пока я расписывался в книге, мне в голову пришла еще одна мысль. Я решил, что будет благоразумно отправить телеграмму Викерсу в «Бильбоке», сообщить ему о вынужденном изменении маршрута и о том, что в Аугсбург я прибыл с опозданием. Если Братство рано или поздно примется за расследование моих действий, то я смогу в свое оправдание сослаться на эту телеграмму. Если, конечно, эти люди станут выслушивать оправдания. Так или иначе, я предпринял эту предосторожность, памятуя угрозу Викерса о том, что если я буду нарушать предписания, то могу сам превратиться в объект охоты. Удовлетворенный принятыми мерами предосторожности, я вышел из почтовой конторы, удаляясь от наблюдателей на перроне.
Еще раз оглянувшись, я направился в зал ожидания. Скорее всего, герр Дортмундер, о котором меня предупреждали, будет искать меня там. Усевшись, я развернул сверток и, стараясь не выказывать излишней нетерпеливости, принялся изучать его содержимое. Первой шла телеграмма от Джеймса, которую, вместе с другими материалами, переслал сюда из Цюриха английский экспортер. Она гласила: «Надеюсь, ваше путешествие проходит по расписанию. Большое количество текущих дел затрудняет работу по вашему поручению. Подробности в приложении. Когда я смогу получить гонорар?»
Я пробежал глазами телеграмму, и мне стало ясно, что посылка содержит еще какие-то сведения, а мой корреспондент, в свою очередь, хочет узнать, когда я доберусь наконец до Макмиллана. Составляя в уме ответ, я заметил человека, лицом напоминавшего неудачное изваяние Бетховена. Поворачиваясь всем телом, словно у него не гнулась спина, он пронизывал каждого из сидящих в зале сердитым взглядом. Мельком глянув на него, я принялся изучать толстые переплетенные блокноты, находившиеся в свертке. В них оказался перечень уголовных и политических преступлений членов Братства. Листая страницы, я понял, что обеспечен чтением на всю ночь и что оно не доставит мне удовольствия. Возглавлял зловещий список Лютер фон Метц. В пояснении говорилось, что он присвоил это имя, войдя в Братство. Это имя бросилось мне в глаза, несколько секунд я пытался вспомнить, откуда я его знаю. Нетрудно было сообразить, когда я мог его слышать: во время моего полного неожиданностей путешествия. Я, несомненно, слышал имя фон Метца, и, кажется, не один раз.
Если бы мои мысли не были, благодаря событиям последних дней, в таком беспорядке, я бы сразу припомнил это. Но сегодня мои попытки оказались тщетными: мысли путались, как клубок потревоженных змей. Это расстроило меня, и я злобно глянул на страницу с описанием подвигов фон Метца. В это время похожий на Бетховена человек подошел поближе и приветствовал меня легким кивком. Он был одет в длинный сюртук немецкого покроя с пышным галстуком. Дополняли его наряд сапоги для верховой езды с огромными форейторскими шпорами, украшенные звездочками с длинными зубцами.
– Прошу простить, не герра Дортмундера ждете вы? – обратился он ко мне. По-английски он говорил, как заговорил бы бездушный механизм, без всякого выражения, и странно строил фразы. Из этого я заключил, что он учил язык по книгам. – Вы мистер Джефферз, – утвердительно добавил он.
– Если вам нужен Джеффрис, то он перед вами, – ответил я, четко сознавая, что любое сомнение, возникшее у этого человека, может причинить мне куда больше неприятностей, чем я того желал бы. Случайная якобы ошибка в фамилии тоже была уловкой, шитой белыми нитками: он хотел убедиться, что имеет дело не со шпионом или самозванцем.
– Я думал, что вы должны приехать поездом из Вюрцбурга, – тоном обвинителя заявил Дортмундер. – Мне сказали, что вы приедете на нем.
– Мой поезд из Люксембурга запоздал, – ответил я по-немецки. – Я не смог вовремя пересесть на нужный поезд и поэтому поехал в Нюрнберг, а оттуда сюда. Я не хочу тянуть с выполнением поручения мистера Викерса. Он сказал, что дело срочное, и я спешу как могу. – Я хотел похвалиться проявленной инициативой и усердием, но не достиг цели.
– Вам было приказано прибыть на поезде, следовавшем из Ульма. – Хотя Дортмундер тоже перешел на немецкий язык, его речь звучала столь же книжно, как и английская.
– В этом случае мне удалось бы приехать только завтра. В полученных мною инструкциях было ясно сказано: приехать сегодня, и я стремился исполнить этот приказ, – небрежно бросил я и не торопясь убрал блокноты в саквояж. – Сожалею, что не смог приехать еще раньше.
– Я мог бы уйти. – Он снова уставился на меня тяжелым взглядом, который в моем представлении всегда связывался с немцами. – У вас разбито лицо, и вы одеты в коричневый, а не в синий сюртук. Мне не говорили, что можно ожидать таких изменений в вашем облике. Я герр Дортмундер, очень рад познакомиться, – добавил он, попытавшись вложить в голос хоть каплю тепла.
– А я не очень, учитывая обстоятельства, – возразил я. Этот человек уже успел утомить меня.
