Но всё-таки интересно: если Ерик такой особенный, потому что снаружи, то, может, и он тоже немного особенный? Правда, психограмма…
Нет, конечно, он не пойдёт. Что он, сам себе враг? «Не буди лихо».
Ерик бесцельно поболтался туда-сюда между столиками, попинал мешки, постоял у терминала и потаращился на мультибота, занятого выведением жирного пятна с чьих-то штанов. Потом он, вздохнув, неохотно полез к себе наверх, и Ким услышал, как его кроссовки шлёпаются на полку в ракушке.
Через минуту Ерик скатился вниз, решительно направился к Киму и забрался с босыми ногами на соседний мешок.
– Слышь… – Дикарь явно старался скрыть обеспокоенность, но получалось у него плохо. – А что та кое «белая комната»?
Ким подавил вздох:
– Где ты про неё слышал?
– Этот говорил… Индра. И потом ещё некоторые.
– Понятно, – Ким согнулся и положил локти на колени. Отвечать не хотелось. – «Белая комната» иногда появляется на психограмме, очень редко. Просто пустой белый куб, безо всего. А ещё общежитие для универсалов в Городе так называют.
– Универсалы – это кто?
– Те, у кого нет профиля. Их мало, и… – Ким сделал над собой усилие: – И они бесполезны. Мало чего соображают – ущербные, вроде дурачков.
– А зачем они нужны такие?
– Что их, по-твоему, топить, что ли? – буркнул Ким с раздражением. – Они стараются помогать. Бесплатно, за еду.
Ерик на секунду задумался.
– То есть, если «белая комната» на психограмме…
– На трёх. Если на всех трёх – значит, ты никакой. Полный ноль, пустая голова. Но при мне такого ещё ни разу ни у кого не было, – про себя Ким мрачно добавил: «До сих пор».
– Ага, – Ерик что-то соображал. Потом виновато оглянулся по сторонам, нагнулся к Киму и начал полушёпотом:
– Слушай, Ким, а у меня…
– Не было её у тебя! – прервал его Ким, старательно разгоняя мутное облачко в животе. Ерик же не виноват, что у него всё складывается. То есть в том, что у Кима ни черта не складывается. – Ты вообще целое кино напоказывал. Блокбастер, блин!
Глядя на то, как дикарь расплывается в довольной улыбке, Ким невольно тоже ухмыльнулся и подумал, что в осуществлении своих намерений слинять Ерик определённо двигается куда-то не туда.
– Ладно, тогда я… спать, что ли, буду? Устал… – Ерик вытащил из-под себя ноги и с наслаждением потянулся.
– Давай, – согласился Ким. – А я… Схожу кое-куда ненадолго.
Он немного замешкался, поднося руку к сенсору, но дверь открылась. Значит, его здесь ждали ещё со вчера.
Псикодер снова читал свою бумажную книгу – или это была уже другая? Неторопливо поднявшись, Сенна достал из шкафа яркий пакетик и высыпал на блюдце несколько конфет. Конфеты явно были городские: вкусные вещи в полноценном здоровом рационе Коллектора были представлены весьма ограниченно.
– Я слышал о вашем проступке и понимаю, почему не увидел вас вчера, – усевшись обратно, псикодер стал наливать чёрную отраву во вторую чашку. – Данные Ерика уже в системе, программа их обработала.
Ким нерешительно помялся у входа, потом присел на то же кресло, что и в прошлый раз.
– Вы их смотрели?
Сенна слегка приподнял брови, словно говоря: «Чего ради?..»
– Я повидал уже достаточно психограмм. Общая картина мне и так ясна. А вам?
Ким промолчал и отпил ровно столько кофе, чтобы чем-то себя занять, но как можно меньше наполнить рот нефтяной жижей. Псикодер соединил кончики пальцев и пробежался подушечками от указательного к мизинцу и обратно.
– Ну же, Ким, – сказал он с ноткой нетерпения. – Задавайте вопросы. Вы же за этим пришли.
Ким с облегчением отставил чашку и выпалил первое, что пришло на ум:
– Ерик правда думает, что он рысь?
– Бог мой, да нет, конечно же! – Сенна покачал головой. – Вы же не думаете, что мы можем видеть мысли? Интерпретатор просто подбирает на базе известных ему объектов визуализацию, которая больше всего соответствует картине мозговой активности.
– А зачем вообще смотреть изображения? Почему данные об активности мозга не сохраняются прямо в файл?
Если бы Ким не знал Сенну он бы подумал, что этот вопрос псикодера порадовал.
– Помните палки, Ким? Мы с вами сперва не знали, что это.
– Но мы догадались… – протянул Ким, начиная понимать.
– Вы догадались, – поправил его Сенна. – Программа просто записала бы: «палки». А псикодер, анализируя данные, сказал бы себе: «Ага, у этого парня сила ассоциируется с палкой, да он потенциальный агр! Распилить ему череп и выжечь лобные доли к чёртовой бабушке!» – Сенна поглядел на Кима, оценивая эффект, и, видимо, решил, что пока достаточно. – Я утрирую, вы же понимаете.
Ким сглотнул.
– Так что, как видите, вы оказались полезны. Возьмите с полки конфетку, – заключил Сенна, подливая себе ещё кофе. – Что ещё вы бы хотели узнать?
Ким колебался. Ему ужасно хотелось спросить что-нибудь ещё, и не про Ерика, а про свои психограммы, но он не знал как. Сейчас-то Сенна прикидывался добреньким, но в любую секунду он мог превратиться в ироничное холодное чудовище, которое знало про его ущербность и постоянно над ним издевалось. Ким глубоко вдохнул и помотал головой:
– Больше ничего. Спасибо.
Сенна посмотрел на него с какой-то странной смесью жалости и досады во взгляде:
– У вас, Ким, есть проблемы. И ваша самая большая проблема – вовсе не та, что вам кажется, – псикодер поставил свою чашку на стол. – Что ж, идите.
На негнущихся ногах Ким поднялся с кресла и покорно поплёлся к дверям, чувствуя, как накатывает безнадёжность. У него только что был шанс что-то исправить. А может, и нет; но это неважно, потому что он в любом случае его прочхал.
Потому что Сенна – садист.
Нет, потому что он, Ким, слабак и ничтожество.
Ким поднял руку, и двери открылись. Но он не двинулся с места.
– В чём моя самая большая проблема? – неожиданно произнёс он с напряжением, всё ещё держа ладонь на сканере.
– Вы самый неуверенный в себе человек в Коллекторе, – отчеканил Сенна не оборачиваясь.
– А если вы ошибаетесь? – спросил Ким с оттенком вызова.
– Это вы ошибаетесь, – холодно парировал псикодер. – Но если кому-то нравится лелеять иллюзии на собственный счёт, получая жалкое удовольствие от роли жертвы и занимаясь сладостным самоуничижением, то ни один псикодер не станет рушить эту уютную норку, – к концу этой убийственной тирады Сенна повернулся к нему лицом, и Ким прочитал на нём такое презрение, что у него запылали щёки. – Ваша третья психограмма назначена на утро субботы, – закончил Сенна уже другим, бесцветно-официальным тоном. – Не держите дверь.
