Василиса с трудом поднялась – тоже сильно замерзла! – и подошла.
– К Софочке я не поеду, – сказала она тихо, но твердо.
– И не надо. Я отвезу тебя домой.
– Дай мне слово, что не станешь ее ни о чем спрашивать.
– Не дам! – сказал Федя Величковский и подтолкнул ее в салон.
Утром выяснилось, что Максим Викторович, Федин начальник, в гостинице не ночевал, а был неизвестно где. Федя звонил ему с упорством, достойным лучшего применения, весь вечер – никто не отвечал, – а потом с утра, когда понял, что в номере Озерова нет. Он стучал и бросался на дверь довольно долго, уже поняв, что никого нет, и вызывая подозрения у проходивших по коридору постояльцев.
– Никто не открывает, – сообщил он одному, самому любопытному. – А мне что делать? У меня начальство пропало!
И еще жалко было домашней заготовки!.. Федя собирался ввалиться в номер Озерова с дедушкиным биноклем – бинокль он прихватил из дому, чтобы любоваться волжскими далями, – и цветным журналом, где предлагалась местная «элитная недвижимость». Журнал был прихвачен на стойке портье. Федя собирался по обыкновению усесться на полу и рассматривать журнал в перевернутый бинокль. Когда Озеров спросит, зачем он так делает, Федя ответит – чтобы цены казались меньше.
С биноклем на шее, – тот был военный, тяжелый, настоящая оптика, – и со свернутой в трубку «Элитной недвижимостью» в руке Федя походил по коридору туда-сюда.
…И что это значит? Куда начальник мог подеваться?
Романтические приключения Федя отверг сразу – вот уж на Озерова не похоже! Что тогда? Несчастный случай? Какой-нибудь форс-мажор? Уехал в Москву?..
Он вышел на улицу и кругом обошел стоянку. Озеровского джипа не было!
Уговаривая себя не беспокоиться, Федя вернулся в гостиницу, сел в буфете так, чтоб видеть стеклянные двери, и попросил чай и яичницу.
Журнал и бинокль он положил перед собой на стол, и теперь они ему мешали, все время попадались на глаза.
Вчера вечером они расстались возле театра – его окликнула Кузина Бетси, а Максим Викторович собирался провожать Лялю.
Может, Ляле позвонить?..
Он позвонил Озерову. Длинные гудки, и больше ничего.
Принесли яичницу, Федя съел ее и не понял, что съел. Какая-то девушка подошла и попросила зажигалку. Он сказал, что у него нет зажигалки, и не понял, зачем девушка подходила.
Потом он еще раз позвонил Озерову – длинные гудки, а потом «в настоящее время абонент не отвечает, оставьте сообщение после звукового сигнала».
– Максим Викторович, позвоните мне, – сказал Федя, хотя знал, что Озеров никогда не пользуется автоответчиком.
Он выпил чай, попросил еще, и еще выпил, а потом позвонил Василисе.
– Кузина Бетси, это я, – сказал он, стараясь быть жизнерадостным. – Как ваши дела и вообще здоровье?
– Федь, – ответила Василиса тихо, – я решила, что с Софочкой все-таки нужно поговорить! Ты прав.
– Что ты шепчешь?
– Тут бабушка рядом, я не хочу, чтобы она слышала. Мне кажется, у нее просто можно спросить, цела ее коробка или пропала после… после того случая. Это действительно может быть важно.
– Озеров куда-то делся, – сообщил Величковский. – Вчера не отвечал, сегодня не отвечает. В гостинице его нет. И машины нет.
– Господи, – перепугалась Василиса, – куда он мог деться?
– Я не знаю! – сказал Федя. От того, что он поговорил с ней об Озерове, ему стало немного спокойнее.
– Может, он в театре уже? Уехал рано утром!
– Или там ночевал! А мне не отвечает, потому что решил меня уволить.
– Федька, не болтай.
– Ты когда на работу поедешь?
– Мне в университет надо, прямо вот очень надо! А часам к трем я подъеду.
– Там и встретимся, – решил Федя.
– Ты мне позвони обязательно, когда Максим Викторович объявится!
Федя пообещал позвонить и еще раз набрал Озерова.
И тут он его увидел. Максим Викторович почему-то без куртки в одном свитере входил в стеклянные двери.
– Шеф! – радостно закричал Федя и замахал руками. – Я здесь, шеф!
Озеров кивнул и прошел мимо к лифтам.
Федя ничего не понял.
Подхватив со стола журнал и бинокль, он ринулся следом и вскочил в лифт, когда двери уже закрывались.
В лифте почему-то невыносимо воняло гарью.
– Шеф, я весь на нервах, – заговорил Федя. – Вы пропали, джип пропал, все пропало! Чем вы занимались все эти годы разлуки?
– Тушил пожар, – сказал Озеров.
– Потушили?
– Потушил.
И тут Федя понял, что он говорит… всерьез. Абсолютно всерьез. Левая рука у шефа была забинтована, и он как-то странно и неестественно ее держал, как собака раненую лапу. Щегольский синий свитер крупной вязки был весь измазан сажей и прожжен в нескольких местах. Вельветовые брюки в потеках и пятнах. В светлых волосах черная грязь.
– Так, – сказал Федя Величковский, – понятно.
В молчании они дошли до номера Озерова, он полез было в карман за карточкой, отпиравшей магнитный замок, сморщился и сказал, что ключа нет, потерял. Пока Федя бегал к администратору, пока объяснялся, пока делали новую карточку, Максим сидел на полу в коридоре. По всему коридору тянуло гарью и близким пожаром. Потом примчался Федя и открыл дверь.
Кряхтя и тихо ругаясь, Озеров стянул штаны и свитер и вышвырнул одежду на балкон. Ушел в ванную и долго не выходил. Федя сидел тихо притаившись. Лилась вода, и Озеров все что-то бормотал.
…Какой пожар он тушил, где?! Как это получилось, что шеф ввязался в такое дело?!
Озеров вышел в полотенце, кое-как обернутом вокруг пояса, и Федя вытаращил глаза: руки начальника все были в неровных красных пятнах, сильно воспаленных. Ниже полотенца тоже пятна. И на груди.
– Обжегся, – пояснил Озеров, морщась. – Перестань таращиться. Федь, у тебя есть запасные штаны? У меня только джинсы, а сейчас мне в них не влезть.
– Да, – сказал Федя. – Конечно.
И не двинулся с места.
– Свитер тоже принеси. Да не смотри ты на меня с таким ужасом, тоже мне красна девица! – вдруг рассердился обожженный и, видимо, героический шеф. – Все нормально!
Федя кинулся выполнять приказ, но немного притормозил:
– Я не понял, кто погорел-то?
– Дом Ляли Вершининой подожгли. Мы потушили.
– А она сама?!
– Жива.
Федя перебежал в свой номер, вытряхнул из рюкзака все свое барахло и стал лихорадочно рыться. Широченные штаны, огромная кофта на пуговицах, безразмерная, застиранная футболка с картинкой – медведь, составленный из слова «enjoy». «Enjoy» было набрано на разные лады, смешно. Еще, наверное, понадобятся носки… или нет?
