– Стало быть, росомаха продолжает носить корону горностая
[5]
?
– Формально герцог Вольферин так и не короновал себя, но даже в этом шатком положении никто пока не пытается выступать против него. Любое народное движение нуждается в лидере, а у недовольных новой властью в Ривене лидера нет.
Трактирщик и маг немного помолчали. Тобиус прислушивался к жужжанию мух под потолком и чувствовал приятный ветерок, пробиравшийся в обеденный зал с улицы. Казалось, что вокруг почти нет людей, не доносились снаружи ничьи голоса, редкая собака решалась побрехать, но, быстро устав, пряталась в спасительной тени своей конуры. Весь мир как будто задремал, разморенный жарой, и волшебнику нравилось это ощущение.
– Как же достопочтенные чары из Академии относятся к происходящему? – спросил наконец Томас Бэйн.
– Никак, – последовал ответ. – Академия не вмешивается в политику, она присягала Ривену, а не династии Карторенов. Если бы король Бейерон призвал магов на помощь, они бы пришли, но вместо этого он отрекся от трона и удалился в изгнание.
– На редкость трусливый поступок, не так ли?
Желтые глаза мага вспыхнули как угли, на которые кто-то подул.
– Нет, не так. Король отрекся от престола и тем самым спас Ривен от гражданской войны. За спиной Валарика Вольферина стоял архимаг Шивариус Многогранник и множество волшебников-наймитов из Марахога и Ридена. С ними на одной стороне и магами Академии на другой битва за корону могла бы выжечь половину страны волшебным пламенем и заморозить вторую половину в вечных льдах. Во время гражданской войны договоры о правилах ведения межгосударственных войн не работают, боевые маги могут не сковывать себя в выборе приемов. Я уверен, наймиты не стали бы соблюдать международных договоренностей и пустили бы в ход все боевые заклинания, которыми владели. Академии пришлось бы ответить, и разрушения стали бы катастрофическими.
Тобиус оставил на стойке пустую кружку и поднялся.
– Мне нужна комната на ночь, я очень устал с дороги и хотел бы отдохнуть перед завтрашним днем.
– О, непременно, благо свободных комнат у меня предостаточно! – оживился трактирщик. – Прошу на второй этаж!
От волшебника не укрылось то, что, несмотря на все свое доброе обхождение и желание услужить, этот человек был насторожен и внимательно присматривался к чужаку. Его последний вопрос отбрасывал тень провокации, Тобиус в этом не сомневался.
– Ах да, я же не представился, когда вы назвали свое имя, чар! Простите старого дурака! Томас Бэйн меня звать, будем знакомы!
На втором этаже трактира имелось пять маленьких комнаток для постояльцев, все оказались пусты. Сам трактир был построен развернутой литерой «V», внутри которой располагался небольшой дворик с колодцем, огороженный низеньким забором, а на «острие» этой «V» находился, собственно, вход с улицы.
Комнатка, предложенная волшебнику, оказалась центральной и располагалась над дверью, ведущей в трактир. Она единственная имела небольшой округлый балкончик. На чистом полу лежала старая медвежья шкура, стены покрывали деревянные панели, на одной из которых висело изображение Святого Костра, ближе к окну и дверке на балкон имелся маленький очаг из серого камня, напротив него у стены стояли стол и стул, кровать слева от двери, изголовьем к стенке, справа – большая пустая бадья.
– Не мешало бы помыться после дороги.
– Сейчас натаскаем и подогреем воду из колодца, моргнуть не успеете!
С помощью двоих подростков трактирщик вскоре заполнил бадью водой, предоставил большой кусок щелочного мыла, пахнущие чистотой льняные полотенца и пообещал прислать Хильду, чтобы потереть гостю спину. От последней услуги Тобиус отказался.
Оставшись в одиночестве, маг скинул на пол запыленную полумантию некогда сливового цвета, знававшую и лучшие времена, пропитанную по́том застиранную сорочку, серые бриджи и высокие походные сапоги, от которых попахивало немытыми ногами. Брошенная на кровать сумка заворочалась и по-кошачьи замурчала, но тот, кто обитал внутри, решил, что можно еще немного подремать. Рядом с сумкой был брошен пояс с жезлом, кинжалом и кошельком.
Вода в бадье стыла быстро, но маг любил купаться в обжигающе горячей влаге. После нескольких пассов и простеньких словоформул над бадьей поднялся густой белый пар. Бросив в воду зеленоватый кристалл ароматической соли, Тобиус опустился в пахнущее травами тепло. Вскоре он отскреб себя до блеска, выстирал одежду в отдельном тазу и завалился спать.
Уже после заката его разбудил стук в дверь. Служанка Хильда пришла с ведрами, чтобы слить воду, но обнаружила лишь сухую чистую бадью. Тобиус не стал объяснять, что давно испарил всю воду и вывел ее в виде облака через балкон наружу.
Он слышал голоса, доносившиеся снизу, стук кружек о столешницы и вкусные запахи.
– Я бы не отказался от ужина, сударыня, – сонно произнес он.
– Сию минуту, чар!
– А после, пожалуйста, не будите меня до утра. Завтра будет важный день.
– Куда вы, чар?
– В замок. – Он закинул сумку на плечо и провел ладонью по ткани полумантии, выглаженной нехитрыми чарами минуту назад.
– В замок? С какой же это це… то есть а как же завтрак? – спросил трактирщик растерянно.
Хочет послать кого-нибудь из слуг и предупредить, подумал Тобиус.
– После! Сначала дело!
Маг вдохнул полной грудью, прислушиваясь к щебету птиц и сонному собачьему лаю. Он-то думал, что встал рано, но деревенские люди отправились в поля засветло, по утренней росе.
– Я знаю, куда я пришел, сударь. Это Хог-Вуд, ссыльный аллод, в котором брошен доживать свои годы наш отрекшийся король. Я пришел, чтобы предложить ему в услужение мой жезл. Что у вас там под стойкой? Арбалет? Он вам не понадобится.
Томас Бэйн медленно положил обе руки на стойку, оставив взведенный арбалет внизу. Он не выглядел испуганным или враждебным, скорее сосредоточенным и решительным. Человек в общем-то хороший, решил про себя волшебник, но с чужаками осторожен. Это правильно.
– Вот, значит, зачем вы пришли, чар Тобиус? Что именно ведет вас?
– Желание служить достойному человеку, – пожал плечами волшебник. – И Путеводная Нить, разумеется.
Он вышел из тенистой прохлады трактира на еще красное поутру солнце, осмотрел аккуратные ладные домишки с дерновыми и сланцевыми крышами, шпили старинных замковых башен в отдалении – и крайне ясно ощутил, что действительно хочет здесь остаться. Порой волшебникам приходится долго мерить шагами дороги мира, прежде чем они находят место, подходящее им, – ведь считалось, что у волшебников не может быть дома в привычном понимании этого слова. Волшебник должен найти место, которое его примет, и у этого места должен быть настоящий хозяин. Именно у него волшебник обязан попросить разрешения остаться. Так утверждал Джассар, а все, что утверждал Джассар, как известно, становилось законами магии. Конечно, за последние века маги, бывало, нарушали эти законы или пытались их обходить. Своего места в мире они больше не искали, селились в больших городах, там, где удобнее да сытнее. Добром такое вопиющее отношение к традициям и законам кончиться не могло, как верил Тобиус.
