Мы с Федькой хихикнули.
– Картинку! – заявила Сашка. – Картинку нарисую! И не на заборе – на калитке! И получится, как будто я сделала работу и мне за нее заплатили персиками, – Сашка задумчиво вгрызлась в очередной. – У меня есть краски, которые по металлу хорошо пойдут, а калитка у них металлическая… А перед нею фонарь, освещения достаточно… Вперед!
Сашка резко поднялась с кровати, вытерла руки об одежду, схватила сумку с красками и выбежала на улицу. Мы побежали следом за ней.
– Следите, чтобы никто не шел! – приказала нам Сашка, и мы с Федькой, как два постовых, стояли поодаль.
Что Сашка рисовала, мы не видели. Меня клонило в сон, Федька с другой стороны калитки все ходил поперек дороги. Когда довольная Сашка сказала, что всё, я сразу же поплелась к дому и свалилась на кровать. Пока мы возвращались, Федька похихикивал, и я краем сознания подумала, что он успел взглянуть на Сашкино творчество. Но сон свалил меня, и снились мне сколопендры, которые осуждающе махали лапами.
Проснулись мы к полудню. Сашка вся была перемазана красками. Мы все смотрели друг на друга, как будто не понимали, что это на нас нашло ночью.
Пока Сашка отмывалась, мы с Федькой готовили завтрак. Федька был спокойный – он уже успел прореветься с утра над тем, «где мое ведерко», которое оказалось там же, где Федька его оставил вчера. Сашка пришла на все готовое, радостно потирая руки.
– Недосолена, наверное? – оптимистично спросила она, показывая на яичницу.
Мы с Федькой пожали плечами.
Удивительная вещь – завтрак в Крыму. Этот завтрак отличается от любого другого. Чай на вкус совсем морской – не соленый, нет, просто с привкусом бриза. Тандырная лепешка с сыром, кусковой сахар, стол во дворе, оставшийся со вчерашнего дня виноград…
– Точно недосолена, – сказала Сашка, хотя выглядела явно довольной.
Мы сняли высохшие купальники, плед и полотенца. Было жарко, но можно было не лезть под солнце, а посидеть под навесом. Море ждало нас. Сашка напялила «илюшину» футболку, я обмоталась в сине-зеленое парео.
Когда мы вышли, я предложила:
– Пойдемте, что ли, посмотрим на Сашкино творчество…
Сашка как-то замялась. Федька подозрительно прыскал.
– Я–то видел, – сказал он. И притворно добавил: – Вообще круто получилось, просто лучше не придумаешь!
Сашка замахнулась на него, но Федька вовремя отскочил.
– Я не пойду, – торопливо отказалась Сашка. – Сложно смотреть на свое творчество. Психологически. Cразу начинает казаться, что там всё неправильно. Что оно на самом деле – шедевр, а посмотришь, и думаешь, что не очень уж шедевр, а если не смотреть…
Я снисходительно сказала:
– Тогда идите, я вас догоню.
Сашка попыталась меня отговорить:
– Да чего там смотреть…
Но я только ответила:
– Идите уж, – и махнула рукой.
Сашка шла, но все время оборачивалась на меня. Федька был уже далеко и постукивал своим ведерком по заборинам.
Я застыла перед разукрашенной Сашкой калиткой. И смотрела на нее долго и внимательно. А с калитки на меня взирала смешная анимешная мордаха с «илюшиной» футболки. Над мордахой плыли облака, светило солнце, и было ей, мордахе, в общем-то, неплохо. Вокруг человечка летали ноты, и он млел – то ли от жары, то ли от близости моря…
Сашка издалека стала оправдываться:
– Я просто научилась его уже рисовать! А придумывать некогда было!
Но я подбежала, обхватила ее за плечи и сказала на ухо:
– Круто получилось.
А потом потрепала по голове. Сашка засияла, и мы, взявшись за руки, побежали вслед за Федькой. Почему-то казалось, что сегодня праздник. И, пока Сашка на радостях скупала персики и нектарины, я позвонила домой. Немного поговорила с мамой и папой, а потом попросила:
– Мам, дай им трубку. Пусть в нее погудят.
И мои брат с сестрой деловито погудели.
Так же, по-младенчески весело, гудят поезда, которые везут людей поближе к теплым морям, вплотную к теплым морям, а рельсы уходят прямо в воду и тянутся до горизонта.
На берегу Сашка сбегала, купила всем кукурузу и заявила:
– Вот если бы один день совсем ничего не тратить и купить палатку! Уйти в дикие места, к дикой воде! А то что это мы как тепличные?
Я представила, как это было бы здорово – пойти в поход, вдыхать Крым большими порциями, заряжаться можжевеловым запахом…
– Одним девчонкам это сложно будет. Мы даже палатку не поставим.
– А как же я? – возмутился Федька и водрузил ведерко себе на голову.
– Да, конечно, – исправилась я. – У нас же есть ты.
Федька в ответ на это поскакал на одной ноге к морю, стараясь не уронить ведерко. А к нам подсел все тот же вчерашний парень. Я еще раз отметила, что он вполне симпатичный, но мы глянули на него недовольно. Сашка все еще была в футболке, и он, показав на рисунок, подмигнул:
– Видел, да… Мы там комнату снимаем.
Сашка покраснела и стала смотреть по сторонам.
– Хозяева очень интересовались… – сказал парень будто бы невзначай. – Но если ты согласишься со мной прогуляться вечером, – он смотрел на Сашку, – то я буду молчать, как морская звезда в глубине морей.
Сашка закусила нижнюю губу и думала. Посмотрела на меня. Я помотала головой – дело твое, как знаешь… И Сашка резко ответила:
– Мы же сказали, что с нами нельзя. У меня Юра, а у Тин – Игнатовась.
Парень уходил вдаль, и всё повторялось – точно так же, как и вчера. Сашка тихо спросила у меня:
– Это ведь все равно, что отказаться лезть за персиками ночью, правда?
Я положила голову ей на плечо, и мы просто сидели.
Вдруг за нами раздался знакомый голос:
– Посмотрите только, какие они уязвимые!
А второй голос добавил:
– Беззащитные какие!
Мы, не веря себе, подскочили. Они же говорили, что не могут поехать! Откуда они здесь?!
Но нам только и удалось радостно крикнуть:
– Вася!
– Юрка!
Юрка и Вася были уже в плавках, одежду они держали на плече. Поставили сумки рядом с нами, и мы бросились к нашим мальчишкам. Но Юрка с Васей успели увернуться и, убегая к морю, закричали:
– Стоп! Никаких объятий, пока мы не окунемся! Сначала море! Море!
Мы побежали за ними, поднимая брызги, и, подпрыгнув, ринулись в соленые волны. Вася подхватил меня, и я, расставив руки в стороны, ловила солнечные лучи уходящего морского лета.
