Лишь один светловолосый мальчуган на последней парте сидел спокойно, не участвуя в происходящем. Это был Коля. Он молча разглядывал портреты писателей на стене и думал о чём-то своём.
В коридоре неожиданно послышались тяжёлые шаги.
– Шухер! – громко крикнул заводила Растеряев, швырнул разорванную тряпку на доску и прыгнул на своё место. Класс мгновенно затих.
Марьяна Михайловна вошла в кабинет запыхавшаяся и расстроенная, хотела возобновить поиски, но передумала и опять обратилась к ребятам:
– В столовой их нет. Скажите, вы правда не видели?
Не получив ответа, учительница дрожащими пальцами снова начала перебирать тетради, ручки, учебники, потом в обратном порядке – учебники, ручки, тетради… Очков нигде не было. Тяжело вздохнув, пожилая женщина оперлась рукой на стол и опустила седую голову.
Класс пристально следил за ней. Каждый реагировал по-своему. Сенька светился от счастья. Он толкал впереди сидящих, поворачивался назад, подмигивал товарищам, мол, здорово я всё придумал…
Коля, напротив, сидел сердитый и красный. Сначала он старался не обращать внимания на происходящее, но чем дольше затягивалась пауза, тем злее становилось его лицо. Колька ненавидел Сеньку за гнусный поступок, мечтал лишь о том, чтобы поскорее кончился урок, и тогда он выбежит из-за парты, бросится на Сеньку – и неважно, что тот сильнее… В то же время Коля злился и на себя. Ему было жаль, нестерпимо жаль Марьяну Михайловну, он досадовал на себя за это, в душе называя «слабаком», «девчонкой», но не мог не жалеть…
Мальчик сидел, опустив голову, и рассматривал извилистую трещину на парте.
– Ребята!.. – снова с мольбой в голосе обратилась к классу учительница.
Коля быстро поднял взгляд, и его будто кольнуло что-то. Он увидел учительские глаза: влажные от навернувшихся слёз, беспомощные, с надеждой обращённые к классу…
Резко встав из-за парты, Коля решительным шагом направился к столу. Выдвинул нижний ящик, вытащил очки и, положив их перед Марьяной Михайловной, выбежал из кабинета.
Вовка Сёмин
Вовка Сёмин заметно отличался от своих одноклассников. Те ходили в школу в модных толстовках и джинсах, а он в поношенном сером пиджаке и старых брюках, ребята покупали в школьном буфете чипсы и шоколадки, а ему едва хватало денег на булочку, половина класса имела навороченные планшеты, а у Вовки даже телефона не было.
«Питекантроп!» – ещё в третьем классе обозвал его заводила Пашка Скатов, и все засмеялись. С тех пор над Вовкой не смеялся только ленивый, смеялась даже всегда сдержанная староста Юлька. И особенно едко хохотали Пашка и его друг Лёнька Кузьминов.
– Эй, пещерный человек! – кричали они ему вслед. – Хочешь, мы тебе телефон подарим?!
– Игрушечный!
– Ха-ха-ха!
– Рыжий! – окликал его Скатов.
Вовка в самом деле был рыжим, с крупными золотистыми веснушками на носу.
– Толстый! – вторил товарищу Кузьминов.
Неуклюжий Вовка грустно смотрел на обидчиков и молчал.
Молчал на переменах и на уроках тоже, даже если знал ответ. Зачем привлекать к себе излишнее внимание, раз он такой… Такой несуразный…
Учителя на Вовку рукой махнули и почти перестали спрашивать – все, кроме Полины Сергеевны, новой учительницы литературы.
Молодая, стройная, с каштановыми волосами, собранными в аккуратный пучок, и немного грустными голубыми глазами, она пришла к ним в класс совсем недавно и сразу же всем понравилась. Она увлекательно рассказывала ребятам о жизни разных писателей, поэтов и иногда читала… Так, что даже Пашка слушал. И Вовка слушал, только потом на вопросы Полины Сергеевны не отвечал.
Она казалась ему необыкновенной, неземной, а он… Вдруг он брякнет что-нибудь не то, и Скатов с Кузьминовым начнут смеяться. При ней. Нет! Лучше умереть!!! Вовка втягивал голову в плечи, опускал глаза и молчал.
А Полина Сергеевна продолжала терпеливо наблюдать за странноватым застенчивым пареньком.
Как-то раз на перемене она увидела вопиющую картину. Скатов с Кузьминовым издевались над несчастным, затравленным Вовкой: дёргали его за рукава пиджака, отвешивали подзатыльники, кричали ему вслед едкие, обидные слова и громко безудержно хохотали…
Злой смех обидчиков болью отозвался в душе учительницы, перед глазами возникла картина из её детства.
Она, худенькая девочка с рыжими волосами, стоит, прижавшись спиной к школьной доске, а окружившие её одноклассницы с ненавистью кричат ей в лицо: «Полина-малина!», «Рыжая!», гогочут, дёргают за длинные косы… И рядом никого, чтобы помочь: она совсем недавно приехала с мамой в новый город, пришла в чужой класс…
От нахлынувших воспоминаний сердце Полины Сергеевны невольно сжалось: «А ведь Вовка такой же обиженный!..» – с грустью подумала она. Теперь ей понятны стали и его конфузливость, и молчание на уроках.
После звонка Полина Сергеевна долго глядела на притихших ребят и наконец твёрдо произнесла:
– Запомните все и особенно вы двое! – она задержала взгляд на Вовкиных обидчиках. – Вова Сёмин – мой друг! Кто оскорбляет его, тот оскорбляет меня!
Слова Полины Сергеевны показались Пашке шуткой, он хотел было засмеяться, но осёкся: лицо учительницы было решительным, серьёзным. И Вовка, украдкой взглянувший на неё, понял: она не врёт, не издевается…
От этого почему-то стало страшно волнительно. Простое тёплое слово «друг» приятно грело душу, но в то же время Полина Сергеевна оставалась учителем: ставила оценки, задавала уроки. Вот и сегодня тоже задала стихотворение Пушкина наизусть. А Вовка…
– Не выучил? – огорчённо спросила она у него на уроке. Вовка промолчал, и Скатов с Кузьминовым поспешили ехидно захихикать.
– Не стыдно тебе? – тихо спросила у Вовки Полина Сергеевна. – Я думала, ты мой друг и не подведёшь, а ты?..
Вовке было стыдно, очень стыдно. На другой день он робко подошёл к ней после урока… Запинался, терялся, краснел, но прочитал выученный стих.
– Молодец! – похвалила Полина Сергеевна. – Вижу, что дома ты учил. Ставлю тебе четвёрку, – и добавила, улыбнувшись: – Наверное, самому радостно хорошую оценку получить?
– У меня сегодня две радости! – осмелев, поделился с ней счастливый Вовка. – Я ещё и в столовую иду! И есть буду за Лёшу Петрова, его сегодня в школе нет.
– А обычно не ешь? – в недоумении посмотрела на него учительница.
Вовка погрустнел и отрицательно покачал головой:
– Не, мама денег не даёт…
Полина Сергеевна тяжело вздохнула и сказала:
– Я… я подумаю, как тебе помочь… А учиться надо и на уроках отвечать тоже…
И Вовка стал отвечать на её уроках, часто неправильно, волнуясь и запинаясь, но он старался. При Полине Сергеевне ребята Вовку не трогали, и это придавало ему уверенности. Но на других предметах дела обстояли иначе.
