Мэтью еще несколько секунд постоял в раздумье, но потом все-таки решился.
— Хорошо, я его беру, — сказал он, показывая на ноутбук.
Достал бумажник и обнаружил, что у него всего-навсего триста долларов. В смущении он не знал, что ему делать, но молодая женщина сама пришла ему на помощь.
— Ничего страшного, я отдам вам его за триста, — сказала она.
— Это так любезно с вашей стороны, — продолжая смущаться, отозвался Мэтью и протянул ей деньги.
Тут он увидел у входа Эйприл и помахал ей. Эмма протянула ему картонную коробку, куда успела уложить ноутбук.
— Значит, я без стеснения звоню вам, если ноутбук не будет работать, — заключил Мэтью, помахивая визитной карточкой.
— Если вам захочется позвонить мне просто так, то не обязательно ждать, чтобы ноутбук сломался, — отважилась сообщить ему с улыбкой Эмма.
Мэтью тоже улыбнулся, постаравшись скрыть свое удивление. Простился и догнал Эйприл.
Подойдя к машине, он настоял, что поведет сам. И они вернулись в Бостон, потеряв немало времени в пробках. Всю долгую обратную дорогу Мэтью думал об Эмме Ловенстайн.
* * *
Бостон
Квартал Бэкон-Хилл
Восемь часов вечера
Мэтью потеплее укутал Эмили, погасил свет, оставив включенным тусклый ночничок над кроватью, поцеловал и, перед тем как закрыть в ее комнату дверь, пообещал, что Эйприл придет пожелать ей спокойной ночи.
Потом спустился по лестнице в гостиную, освещенную мягким неярким светом. Подошел к окну и залюбовался на миг яркими цепочками гирлянд, которыми украсили решетку парка. Отошел от окна и отправился на кухню. Достал из холодильника упаковку светлого пива, откупорил бутылку и собрался принять еще одну таблетку анаксиолитика.
— Эй, красавчик, поосторожнее с такими смесями, они тебе могут сильно навредить, — окликнула его Эйприл, спускаясь по лестнице.
Она собиралась провести вечер с друзьями и была, как всегда, ослепительна: на умопомрачительных каблуках в эксцентричном шикарном наряде.
Свои роскошные волосы она подобрала в шиньон, на лицо наложила тон с перламутровым отливом, благодаря которому особенно выразительно смотрелись ее кроваво-красные губы.
— Ты не хочешь пойти со мной? Я иду в «Выстрел», новый паб, неподалеку от набережной. Там подают такую свиную голову, что убиться можно! А мохито! Просто слов нет! К тому же там сейчас ужинают самые красивые девушки нашего города!
— А Эмили? Я оставлю одну четырехлетнюю малышку, чтобы пить мохито с лесбиянками и сатанистками?
Всерьез огорченная Эйприл поправила широкий браслет с пурпуровыми арабесками.
— Да будет тебе известно, «Выстрел» вовсе не бар для лесбиянок, — нервно возразила она и настойчиво прибавила: — Мэтт, я говорю тебе совершенно серьезно, тебе нужно выходить, видеть людей, постараться снова нравиться женщинам, заниматься любовью…
— Мне? Влюбиться? Как ты себе это представляешь? Моя жена…
— Я прекрасно понимаю, как тебя травмировала история с Кейт. Но ты можешь справиться с этим испытанием, Мэтт! Сделай только шаг! Постарайся! Встряхнись! Дай себе шанс снова почувствовать вкус к жизни!
— Я еще не готов к этому, — признался он.
— Хорошо, я не настаиваю, — отступила Эйприл, застегнула пиджак и вышла за дверь.
Оставшись в одиночестве, Мэтью достал из морозилки покрытую изморозью картонную коробку, извлек из нее пиццу, сунул в микроволновку, включил таймер и устроился на любимом диване. Он ни в ком не нуждался. Ему хотелось быть одному. Он не искал ни понимания, ни утешения. Хотел лелеять свою боль, свое горе с верными анаксиолитиками и любимым пивом «Корона».
Мэтью прикрыл глаза, и перед ним с удивительной отчетливостью возникла молодая женщина, которую он видел на распродаже. Пышные волнистые волосы, смеющийся взгляд, милые веснушки, лукавая улыбка, задорный голос. Что она ему сказала?
«Если вам захочется позвонить мне просто так, то не обязательно ждать, чтобы ноутбук сломался».
И Мэтью вдруг понял, что ему очень хочется снова увидеть эту молодую женщину.
Он поднялся с дивана и отправился к деревянной стойке на кухне, где оставил бумажник с визитной карточкой.
«Эмма Ловенстайн… А что, если позвонить ей прямо сейчас и пригласить ее в ресторан?»
Мэтью на секунду застыл в нерешительности. Она, должно быть, сейчас в самолете, летит в Нью-Йорк… Но ей можно отправить сообщение…
Мэтью стал набирать первые цифры телефона на мобильнике и внезапно остановился. Руки у него дрожали.
«Зачем? Зачем я это делаю?!» — спросил он себя. Не надо тешить себя иллюзиями. Он больше ни во что не верил. Не верил в близость, в согласие, взаимопонимание… Приступ гнева перехватил ему горло.
Четыре года…
Четыре года он прожил с совершенно чужим человеком, с женщиной-преступницей, которая манипулировала им, как куклой.
За час до того, как она планировала его убийство, он выбирал для нее ее любимые блюда! И дело не в том, что он оказался жертвой Кейт. Дело в том, что он лопух, жалкий наивняк, который нарывается на обманы, позволяет обводить себя вокруг пальца! Он заслужил то, что с ним произошло. Заслужил и должен нести свой крест до самой смерти!
В ярости Мэтью метнул мобильник в стену, проглотил таблетки, запил пивом и снова растянулся на диване.
Нью-Йорк
На следующий день
21 декабря 2011
— Эй!
Эмма сидела на скамейке в Вашингтон Сквер Парк и махала Ромуальду. Тот заметил ее, подошел, поздоровался и протянул сверток в коричневой бумаге.
— Я зашел к «Мамоунс» и купил фалафели. Попробуйте, ужас до чего вкусно!
Ромуальд уселся рядом с Эммой на скамейку, и они развернули свои пакеты.
Прошел всего год, а Ромуальда не узнать. Маленький тощий француз превратился в красивого элегантного юношу, поступил в Нью-Йоркский университет. Теперь он студент первого курса. После невероятных приключений, которые они с Эммой пережили, они очень подружились и виделись теперь чуть ли не каждый день. Эмма помогла Ромуальду найти себе квартиру в Манхэттене и внимательно следила за его успехами в учебе.
— Ты продолжаешь думать о своей профориентации? — спросила она, откусывая кусок питы. — Твои позавчерашние слова, я думаю, шутка?
— Ничего не шутка. Я хочу стать психиатром. Или полицейским.
— Ты?!
— Ну да. Теперь я точно знаю, что люди куда любопытнее компьютера. Они влюбляются, мстят, ненавидят…
Эмма понимающе посмотрела на него и улыбнулась.
