— И что потом?
— Потом я сказал ей…
* * *
— Здравствуйте, госпожа Беркович.
— Добрый… добрый день. А вы, собственно, кто?
— Меня зовут Ромуальд Леблан. Я работаю в ресторане «Император» секретарем по связям с общественностью и прессой. Помните, вы приняли меня на работу?
— Да-да, припоминаю. Вы француз-стажер. Так что вам угодно?
Она открыла дверь пошире, и я разглядел в глубине уютную гостиную с рождественской елкой. Услышал музыку, детский смех. Почувствовал вкусный запах из кухни.
Не меньше минуты смотрел ей прямо в глаза, все надеялся, что каким-то чудом она узнает меня. Заметит родные черты, угадает знакомые нотки в голосе.
Нет, не узнала. Я был для нее чужой. Назойливый посетитель. В конце концов Мишель потеряла терпение:
— Не стойте молча, как идиот. Либо говорите, зачем пришли, либо уходите. Не то я пожалуюсь мужу, а он немедленно вызовет полицию.
Тогда я собрался с духом и выпалил:
— Я ваш сын.
Мадам Беркович застыла от изумления, побледнела, ее лицо исказилось.
— Что за чушь вы несете?! — в гневе не крикнула, а прошептала она.
Поспешно вышла на крыльцо, прикрыла дверь и повела меня в сад под дождь.
— Послушайте, я не знаю, кто вам внушил такую бредовую идею, но этого просто не может быть.
Я достал из кармана копию договора об усыновлении, где были указаны ее имя и девичья фамилия. Мне с трудом удалось раздобыть этот документ, я им так дорожил…
Однако ей он внушал дикий страх. Читая, мадам Беркович то и дело боязливо оглядывалась на дверь: только бы муж и дети не застали ее с этой бумагой в руках… Я надеялся встретить любящую маму, а увидел испуганную враждебную женщину.
Она вернула мне копию и проводила до калитки. Объяснила, что мое появление на свет — «ошибка молодости», не больше. Ей было всего восемнадцать, она даже не сразу поняла, что беременна… Пыталась избавиться, но не удалось…
* * *
— Полагаю, ты стал расспрашивать ее о твоем отце.
— Она и сама хорошенько не знала, кто он. Какой-то военный, они познакомились в Безансоне в баре. «А наутро расстались навсегда». Родных у Мишель не было, она мечтала лишь об одном: уехать из Франции в Америку и стать бизнес-леди. Так что ребенок был для нее досадной помехой.
— Мишель задала хоть один вопрос о том, как ты живешь, чем интересуешься?
— Ни единого. Она знать меня не хотела в полном смысле слова. Ее муж и дети понятия не имели о том, как прошла ее юность, и подобные неприятные открытия вполне могли разрушить счастливую семью, — это она мне ясно дала понять. На мгновение убежала в дом, вернулась с чековой книжкой. Попросила, чтобы я больше не приходил на работу в ресторан и выписала мне чек на пять тысяч долларов. В полной уверенности, что мы теперь в расчете, потребовала никогда больше не беспокоить ее и скрылась за дверью. А я остался под дождем, брошенный, одинокий, раздавленный. Кое-как доплелся до вокзала, порвал и выбросил чек в первую же урну. Решил вернуться во Францию, уже собрал чемоданы, но тут позвонили вы…
— Ромуальд, родной, мне так жаль, что тебе пришлось пережить такое… Попробуй взглянуть на это иначе. Теперь ты знаешь, кто твои биологические родители, так? И понимаешь, что папа и мама, которые тебя растили, заботились о тебе, беспокоились, — никакие не приемные, а настоящие! Ты можешь начать все заново, с чистого листа…
Гудение мобильного в кармане Ромуальда помешало Эмме договорить.
Мальчик взглянул на номер вызывавшего и сразу ответил. Звонил Джарод.
Программисты перекинулись парой таинственных слов, Ромуальд от изумления вытаращил глаза.
— Бежим в отель как можно быстрее, — парень на ходу застегивал парку.
— В чем дело? К чему такая спешка?
— Теперь мы знаем, откуда у Кейт полмиллиона долларов!
21
Беги, Эмма, беги
Твоя рука меняется в руке другого.
Поль Элюар
[34]
Бостон
24 декабря 2010
9 часов 43 минуты
— Не смейте прикасаться к моему компьютеру, сейчас же отойдите от него!
В номере их ждали коридорная и уборщица: последняя, увидев столько мощной включенной техники, немедленно позвала на подмогу.
— Мисс, мне искренне жаль, но электросеть отеля не рассчитана на системный блок такого рода, и все эти провода… — коридорная в ужасе указывала на джунгли Ромуальда. — Так что я вынуждена попросить вас…
— Мы все это выключим и вынесем, обещаю, — с этими словами Эмма выпроводила обеих из номера.
Снаружи повесила на ручку двери табличку: «Не беспокоить». Затем они заперлись. Парнишка сразу уткнулся в монитор.
— Ну же, скажи скорей, как это ей удалось раздобыть такие деньжищи? — нетерпеливо теребила его Эмма.
Он уже залез в свою электронную почту и увеличил одно из присланных изображений во весь экран.
— Помните, вы просили меня проверить блог Кейт «Если ты потерялась в Бостоне»?
— Само собой!
— Я занялся им вплотную, понял, что это всего лишь собрание ссылок на другие сайты, но объяснить, зачем они ей нужны, не смог. Поэтому на всякий случай попросил Джарода мне помочь.
— Твоего приятеля-программиста?
— Да. И пообещал, что вы заплатите ему тысячу долларов, если он обнаружит что-нибудь полезное.
— А ты у нас очень щедрый. За чужой счет, — ехидно заметила Эмма. — Все в порядке, ты правильно поступил.
— Он сразу же обратил внимание: картинки подозрительно много весят.
— И что же дальше?
— Отследил аномальные характеристики распределения значений диапазона младших битов.
Эмма уселась на подоконник:
— Как ты сказал? Повтори!
Ромуальд развернулся к ней на крутящемся кресле.
— Вы когда-нибудь слышали о стеганографии?
— О стенографии?
— Нет, не стенография, а стеганография. Это наука о скрытой передаче информации. К примеру, некоторые технологии позволяют в любом вполне невинном цифровом изображении спрятать другое, секретное.
Эмма зажмурилась:
— Стой! Что-то я недавно об этом слышала. Кажется, в новостях передавали, да?
