— Боже, да с тех пор прошло десять лет. Нам в то время было по двадцать четыре года. И напрасно вы так волнуетесь, студенты-медики довольно часто меняют специализацию в процессе обучения.
— Возможно. Но вы сами сказали, что для вас обеих неврология — высокое призвание. Что Кейт хотела посвятить жизнь борьбе…
— Отчасти вы правы, — признала Джойс. — В 1999-м в ее жизни произошла какая-то важная перемена, я это чувствовала. Но в чем она заключалась, не могу вам сказать.
Эмма схватила со стола первую попавшуюся ручку, закатала рукав и записала прямо на предплечье: «Что случилось с Кейт в 1999-м?»
— Может, лучше я дам вам листок бумаги, лейтенант?
«Полицейская» пропустила участливое предложение мимо ушей и с увлечением продолжила допрос:
— У Кейт в то время были любовники?
Ученую даму покоробило от резкости вопроса.
— За ней многие ухаживали, ведь Кейт чарующе привлекательна, прекрасна. Или, если вам так больше нравится, любой мужик при виде ее делал стойку и мечтал затащить красотку в постель.
— Вы не ответили на мой вопрос, — прервала ее Эмма. — С кем она тогда встречалась?
Джойс, вконец смущенная неделикатностью лейтенанта, попыталась защитить личную жизнь подруги юности от грубого вмешательства.
— По-моему, это к делу не относится, не так ли?
Но Эмма отмахнулась от ее щепетильности, спросив напрямик:
— У нее был роман с Ником Фитчем, да?
Профессор нейрохирургии невольно вздохнула с облегчением. И стала откровеннее, коль скоро ее избавили от необходимости выдать чужой секрет.
— Ник действительно был любовью всей ее жизни.
— И когда именно их отношения стали близкими? — Эмма поспешила воспользоваться неожиданной победой над собеседницей.
— Кейт исполнилось девятнадцать, мы учились на втором курсе, а Ник приехал в Беркли читать лекции. Впрочем, они и раньше были знакомы. После первого же семинара разговорились и вскоре влюбились друг в друга. Их роман начался в 1994 году. Фитч уже тогда был живой легендой — к двадцати пяти — двадцати шести годам он здорово преуспел в индустрии видеоигр, баснословно разбогател. И среди программистов его операционная система «Unicorn» пользовалась бешеной популярностью.
— Многие знали о том, что они пара?
— Немногие. Точнее, никто не знал. Кроме матери Ника и меня, полагаю. Фитч всегда ревниво оберегал свою личную жизнь от посторонних. До паранойи доходило. К примеру, нет ни фотографий, ни видеозаписей, где они вместе. Ник пристально следил за тем, чтоб их ничто не выдало.
— И с чего вдруг он стал параноиком?
— Понятия не имею. Такой уж у него характер, ничего не поделаешь!
Эмма в замешательстве умолкла. Не очень-то этот «характер» вязался с ее собственной записью на мобильном… Если Кейт и Ник скрывают ото всех свои отношения, с чего вдруг им встречаться среди бела дня в людном пабе, где любой может их засечь?!
— Долго ли длился их роман?
— Многие годы, впрочем, он не длился, а то и дело прерывался. Не прямая линия, а, скорее, пунктир. Знаете, бывают такие странные отношения: вместе тесно, а врозь скучно?
— Лучше бы не знала, но увы… — тяжело вздохнула Эмма.
Джойс проницательно и сочувственно улыбнулась.
— Кейт жаловалась мне на нестабильность Ника, у него бывали резкие перепады настроения. Его непредсказуемость доставляла ей жестокие страдания. Сегодня он страстно влюблен и ласков, а завтра — холоден и рассеян. Множество раз она пыталась от него уйти, но неизменно возвращалась. Кейт способна на беззаветную преданность, она бы что угодно сделала ради Ника. Взять хотя бы ту нелепую пластическую операцию…
У Эммы мурашки побежали по спине: «Вот-вот, я верно угадала, браво!»
— А в каком году это было?
Джойс опять стала разжимать пальцы, считая.
— Летом 1998-го, как только закончился первый год нашей с ней аспирантуры, за несколько месяцев до того, как она сменила специализацию.
— Вы уверены, что она решилась на операцию с единственной целью: чтобы Ник Фитч ее не разлюбил?
— Уверена на все сто. Кейт в то время никак не могла понять, за что Фитч ее наказывает. Она окончательно потеряла веру в себя. И пошла на операцию от отчаяния.
Эмма задала другой волновавший ее вопрос:
— Когда же произошел окончательный разрыв?
Джойс покачала головой:
— Не знаю, мы почти перестали общаться. Я ведь уже говорила, что Кейт, выбрав кардиологию, уехала из Балтимора. Мы надолго потеряли друг друга из вида. Иногда переписывались по электронной почте, но задушевные доверительные беседы прекратились. Она защитила диссертацию в Сан-Франциско, затем переехала в Нью-Йорк и стала практикующим хирургом. Пять лет назад получила в Бостоне лицензию специалиста по трансплантации сердца и ныне является штатным сотрудником Центральной больницы Массачусетса.
Тут «полицейская» ловко направила разговор в нужное ей русло.
— И вот, наконец, вы обе оказались в одном городе. Единство времени и места.
— Не совсем. Я-то приехала по вызову Института мозга человека позже, три с половиной года назад.
— Не сомневаюсь, по приезде вы сразу же захотели увидеться с лучшей подругой…
Джойс замялась, умолкла, подбирая слова.
— Да, я ей позвонила, и мы встретились в кафе. Ее дочке тогда было месяцев шесть. Кейт сказала, что счастлива, наслаждается спокойной семейной жизнью, всем сердцем любит мужа, профессора философии в Гарварде.
— Вы ей поверили?
— С чего бы ей лгать?
— Вы не спросили про Ника Фитча?
— Нет, конечно! Это было бы неуместно. Она не так давно вышла замуж, родила дочь. К чему ворошить прошлое?
— И часто вы виделись с ней с тех пор?
— Пыталась много раз с ней связаться, но она не отвечала на мои послания, не подходила к телефону. В конце концов я отступилась.
Джойс тяжело вздохнула, повисло тягостное молчание. Эмма обернулась к окну, прищурилась и разглядела внизу в темноте черную мрачную реку.
— Спасибо за вашу помощь, профессор. Простите, что отняла у вас столько времени, — «полицейская» встала и откланялась.
Ученая дама тоже поднялась:
— Пойдемте, лейтенант, я провожу вас.
Они вместе прошли по коридору, вместе спустились на лифте. Нажимая кнопку первого этажа, Джойс встревоженно повторила прежний вопрос:
— В чем все-таки обвиняют Кейт? Ведь никакой она не свидетель… Неужели я не вправе узнать?
— Увы, я действительно не могу ничего рассказать вам. И, пожалуйста, не говорите никому о нашем разговоре.
