Но приглашение она приняла с удовольствием — ее терпение было замечено и вознаграждено.
Вообще-то, прошлой ночью она написала мистеру Фоксу сентиментальное послание, сидя на полу и используя стул вместо стола, потому что Истер уже лег. (После анаконды его гамак висел пустой, пока мармозетка — маленькое грязное существо — не облюбовала его для дневного отдыха.)
«Сейчас, не имея возможности общаться с тобой, я следую твоему совету. Ведь ты велел мне ждать и наблюдать. Ты говорил, что я не сумею сразу понять и оценить ситуацию, и был прав, когда послал меня сюда и велел остаться (может, и не велел, но мог так сказать). Смотри, какая я стала послушная после отъезда! Сейчас мне с трудом верится, что я едва не улетела домой. Мои мучения в Манаусе оказались бы напрасными, и я бы не узнала самого важного, для чего прибыла сюда».
Где-то неподалеку Буди, Нэнси и Марина услышали треск веток, а вскоре увидели двух молодых женщин — те смеялись и разговаривали. При виде докторов женщины равнодушно кивнули. Потом прошла пожилая женщина, держа за руку девочку. Из-за огромного пня появились еще три женщины.
— Можно подумать, что у всех лакаши есть будильники, — сказала Нэнси, когда все новые и новые женщины стали выходить из кустов и направляться в одну сторону.
Все шли по незнакомой для Марины тропе.
Такие тропы внезапно появляются среди леса, а стоит отойти на пару шагов — и их уже не видно. Марина панически боялась забрести по такой тропе в джунгли, а потом потерять ее и сгинуть в густой чаще. Жалко, что она не привезла с собой клубки шерстяных ниток красного цвета! Она привязывала бы кончик нитки к ножке своей кровати всякий раз, когда отправлялась в джунгли…
— У лакаши имеются биологические часы, — сказала доктор Буди.
Нэнси и Марина засмеялись.
Доктор Буди несмело улыбнулась — ей редко удавалось так удачно пошутить.
Марина почти не вспоминала о своих утраченных вещах, но бывали моменты — и это был один из них, — когда ей хотелось сунуть ноги в настоящую обувь, а не в резиновые шлепанцы.
Еще она бы не отказалась от рубашки с длинным рукавами, чтобы она защищала руки от мелких колючек, и от длинных брюк — здешние травинки, если заденешь их под определенным углом, резали ноги, словно острая бритва. Из ее икр постоянно сочились капельки крови.
Сейчас дорога казалась ей очень длинной, но расстояния в джунглях трудно измерить. Даже короткая тропа покажется бесконечной, если поперек нее лежат упавшие деревья, через которые приходится перелезать, и если на ней много скрытых ям с водой, куда неожиданно проваливается нога.
Возможно, они находились от места назначения на расстоянии, равном двум-трем городским кварталам, но это ничего не значило из-за множества препятствий.
Марина провела ладонью по шее и нащупала чей-то жесткий панцирь.
Она уже давно научилась стряхивать с себя таких пассажиров, а не прихлопывать их — тогда ты выливаешь прямо в свой кровоток все содержимое насекомого, ведь этот паршивец наверняка уже впился в твою кожу какими-либо своими энтомологическими протуберанцами.
Лакаши уже что-то пели.
Нет, не пели.
Просто многие разговаривали между собой, и тогда их голоса сливались.
Это напоминало пение Торы группой мальчиков возраста бармицвы, у которых еще не начал ломаться голос.
— Вы понимаете, о чем они говорят? — спросила Марина.
Нэнси покачала головой:
— Только отдельные слова. У нас тут жил лингвист, ученик Ноама Хомского. Он утверждал, что язык лакаши не очень сложный и не очень интересный, а все языки Амазонии произошли от одной грамматической основы и отличаются лишь вариациями в словарном составе. Значит, племена восходят к единому народу, который впоследствии разделился. Тогда мне даже захотелось, чтобы наш язык был чуточку непонятнее, тогда бы мы его берегли. Лингвист составил для нас несколько схем с фонетической транскрипцией, чтобы мы могли составлять какие-то бытовые фразы.
— У Томаса это хорошо получается, — добавила доктор Буди и вдруг подняла руку.
Они остановились.
Тропу медленно переползала очень крупная ящерица, с ее грудной клетки свисала свободными складками зеленая кожа.
— Я не знаю, что это за вид, — пробормотала доктор Буди, внимательно рассматривая пресмыкающееся.
Нэнси тоже нагнулась над ящерицей и покачала головой:
— Я тоже не знаю.
Минут через двадцать после встречи с ящерицей они вышли на большую поляну, вернее в рощу, где деревья стояли редко и не было ни густого подлеска, ни косматых лиан, а была лишь трава. Сами деревья были с тонкими, гладкими стволами сливочно-желтого цвета и светлыми, овальными листьями. Солнечный свет без труда проникал сквозь их кроны и падал на землю широкими пятнами.
— Как красиво, — восхитилась Марина, запрокидывая голову. — Такое солнце, такая приятная листва. Господи, почему они тут не живут?
— Слишком далеко от воды, — пояснила доктор Буди, взглянула на часы и записала время.
Женщины-лакаши, около десятка, уже были здесь.
Марина теперь знала многих из них в лицо, хоть и не могла пока воспроизводить серию звуков, означавшую их имена.
Через несколько минут пришли еще две дюжины и разместились около стволов. Без ритуалов и барабанов, буднично, женщины выбирали деревья потолще, но не трогали тонкие. Подавшись вперед, словно в медленном танце, они открывали рот и принимались скрести зубами кору.
Джунгли в это утро казались особенно тихими, и Марина слышала этот звук, умноженный множеством ртов.
Подошли несколько отставших и остановились, приветствуя соплеменниц. Те прекратили грызть кору и долго обменивались какими-то фразами. Две женщины решили поговорить и встали возле одного дерева; издали казалось, что они целуются. Детей они оставляли в центре рощи; старшие присматривали за расползавшимися малышами. Одна из старух подвела к дереву девочку лет тринадцати; остальные женщины повернулись к ним и замерли. Девочка наклоняла голову и так и сяк, пытаясь отыскать удобное положение. Тогда все женщины залопотали и похлопали по своим деревьям; получилось нечто вроде аплодисментов.
Задрожала листва на тонких ветках.
Девочка растерялась от такого внимания, потом нерешительно приникла ртом к коре. Убедившись, что она все делает правильно, все вернулись к своему занятию — грызть кору, без отвращения или удовольствия.
Это экзотическое действо было для них чем-то очень будничным.
— Обратите внимание на этот важный момент в жизни девочки, — сказала Марине доктор Буди. — У девочки только что закончился первый менструальный цикл. Ритуалы у лакаши короткие, без сантиментов. Вам повезло, вы в первый же день оказались свидетельницей такого события.
Нэнси Сатурн перевернула несколько листков в своем блокноте.
