«Надо что-то делать!» – молил о помощи Вольчик, рассматривая в зеркале свою опухшую физиономию.
«Надо что-то делать!» – предупреждали Вику сестры Баттерфляй, опасаясь за судьбу успешного трио.
«Что-о-о-о?!» – орала в ответ растерянная Вика.
«Не вздумай выйти за него замуж!» – в очередной раз били тревогу родители, обнаружив на тоненьких лапках бабочки фиолетовые синяки.
«Выходи за меня замуж», – предлагал протрезвевший к утру Гена. И она серьезно раздумывала над предложением новоиспеченного бизнесмена.
Секс перед завтраком, после завтрака, перед обедом и, если получится, после стирал ночное беспокойство и сулил бесконечное удовольствие. Вика решилась.
– Да-да-да! – выдохнула она ему в ухо, и Гена полетел.
Объявили о помолвке – Вольчик праздновал помолвку. Выбирали свадебное платье – Гена отмечал каждую примерку. Покупка туфель закончилась трехдневным загулом. Вика не выдержала и сказала: «Стоп!»
Вольчик рыдал и обещал закодироваться. Будущая жена пряталась у родителей. Гена приобрел баллончик с краской и старательно выводил под окнами «Я люблю тебя!». Вика задраивала окна и не подходила к телефону. Бывший футболист часами просиживал на лавочке у подъезда, вызывая жалость соседей. Вика была непреклонна.
Убедившись в безрезультатности выбранной стратегии, Гена сменил тактику и залег на дно. Две недели рыночные продавцы клали половину выручки в карман, а в городе начали поговаривать о таинственном исчезновении известного бизнесмена Геннадия Вольчика. Подозревали конкурентов и строили самые отчаянные предположения. К счастью, Вика не смотрела телевизор и не слушала радио. Она просто недоумевала, поводя отяжелевшими от тревоги крылышками.
К концу второй недели Гениного отсутствия тревога усилилась, и Вика затосковала. В карьере «Сестер Баттерфляй» наступил трудный период и длился до тех пор, пока за одним из столиков не появился Гена, худой, черный и трезвый.
– Прости меня, – жалобно попросил он Вику в гримерной и бухнулся на колени, невзирая на посторонних.
Девочки, прихватив костюмы, тактично удалились.
– Где ты был? – прошептала порозовевшая от счастья Вика.
– Я люблю тебя, – не поднимая головы, отвечал Вольчик, пытаясь унять бившую его дрожь.
– Где ты был? – заплакала Вика и опустилась на колени.
– Я без тебя умру, – пообещал Гена и тоже заплакал.
Потом в гримерке что-то гремело, привлекая внимание охранников. Но вход в нее тщательно охранялся верными сестрами Баттерфляй до тех пор, пока двери не открылись и смущенная Вика не поинтересовалась:
– Ну что же вы там стоите, девочки?
Девочки тактично промолчали.
Удержались от комментариев и родители невесты. И только мадам Вольчик сказала свое веское слово:
– Жениться на танцорке? Ты уже женился на проститутке. И что из этого вышло?
Гена повесил было голову, но потом, собравшись с духом, решительно возразил, для пущей убедительности используя красноречивую нецензурную лексику.
Выслушав сыновнюю тираду, мадам Вольчик прозорливо изрекла:
– Время покажет…
Гена хлопнул дверью – маман зарыдала: жизнь не удалась! Через минуту опомнилась и выпила чаю. Еще через минуту – загрызла яблоко. А к вечеру позвонила портнихе и договорилась о встрече – где наша не пропадала!
В загс будущие супруги отправились на своих двоих в сопровождении «Сестер Баттерфляй». Обменялись кольцами и с готовностью пообещали регистраторше прийти лет этак через двадцать пять, а может, через пятьдесят. В общем, как получится. А пока – извините, простите. Труба зовет, паровоз гудит. Следующая станция – Черное море.
Свадебное путешествие длилось три дня. На четвертые сутки супруги поссорились. Гена вернулся на рынок, Вика – в гримерную. Жизнь диктовала свои законы. Один из них Гене особенно нравился: «Да убоится жена мужа своего». Вольчик требовал подчинения – Вика сопротивлялась. Гена цитировал Библию вперемежку с Домостроем и упрекал жену в безнравственности. «Ни одна порядочная женщина не станет трясти титьками перед чужими мужиками», – корректно намекал Вольчик на аморальный образ жизни супруги.
– Ты моя жена? – грозно пытал Гена.
– Твоя, – соглашалась Вика и сворачивалась калачиком.
– Я что, денег мало зарабатываю, чтобы моя жена в кабаках плясала?
– Я хочу иметь свои деньги, – мягко настаивала Вика.
– На что они тебе? – недоумевал Вольчик и становился чернее тучи.
– Ну что ты обижаешься? – ластилась Вика и просила отсрочки.
– Когда? – требовал определенности Гена.
– Ты понимаешь, мне нравится, – расправляла крылышки готовящаяся к полету бабочка.
– Нет, не понимаю. Не понимаю, как может это нравиться!
– Ну ведь раньше тебе это тоже нравилось? – напоминала Вика.
– Раньше ты была кто?
– Вика.
– Нет, раньше ты была никто. А теперь – моя жена. И твое место – дома.
– Я почти все время дома. Только вечер.
– И вечером ты должна быть дома. Вот моя мать… – Гена поднимал вверх указательный палец и глубокомысленно умолкал.
– Ну я же не твоя мать… – расстраивалась Вика.
– Моя мать – святая женщина, – декларировал Вольчик и вскакивал с кровати.
А Вика даже не догадывалась предложить мужу: «Вот и живи со своей матерью!» Вместо этого она испытывала чувство вины и старалась компенсировать его кулинарными изысками.
– Вкусно? – робко спрашивала Вика перед уходом на работу.
– В рот не лезет, – отвечал Гена и гневно отодвигал пустую тарелку.
– Постараюсь недолго, – обещала жена и в спешке убирала посуду.
– Да можешь вообще не приходить, – разрешал Вольчик и включал телевизор.
Вика приезжала под утро на такси и обнаруживала курящего мужа на кухне. Тот смотрел в одну точку и нарочито игнорировал вернувшуюся жену. Вика виновато садилась напротив и объявляла:
– Я пришла.
– Очень рад… – Гена пристально разглядывал супругу и брезгливо принюхивался. – Иди, прими ванну – несет не пойми чем.
Вика послушно набирала воду, взбивала пену и тихо плакала от невыносимой обиды. Успокоившись, возвращалась в пустую кровать и, обняв подушку, засыпала. Секса больше не было. Гена грозил разводом. Родители – одиночеством. «Сестры Баттерфляй» – нищетой.
«Прерванный полет» – так назвала Вика сложный период своей жизни, сделав выбор с учетом «пожеланий трудящихся». На одной чаше весов покоились семья, муж, счастливая старость, на другой – личная свобода и самостоятельность. Согласно непреодолимому закону земного тяготения перевесила первая. В результате Вика сменила костюм восточной красавицы на кухонный фартук и заняла свое место на рынке среди живодригущих стеллажей с солнцезащитными очками.
