Притихшая Ираида ушла, не попрощавшись.
Вечером сидели все вместе, в просторной звягинской кухне. Ольга с Вовкой облепили Полину с обеих сторон, отчего Ираидина мать чувствовала себя неуютно, томилась от ревности и все время поторапливала мужа, грозя последним автобусом. Пора было расходиться.
Полина Михайловна со вздохом поднялась. Жестом остановила Степана и с несвойственной для себя интонацией ласково попросила невестку отпустить детей с нею. Ираида насупилась, но, глядя на мужа, важно ответила:
– Пускай сами решают, где ночевать.
Вовка отказался однозначно. Истосковавшийся по отцу мальчик планировал остаток вечера провести около родителя.
Ольгу Полина Михайловна спросила, даже не надеясь на положительный ответ:
– А ты, Олюшка? Переночуешь у меня?
– Только с тобой спать буду! – поставила ультиматум девочка.
– Конечно, со мной, – засветилась Полина и обняла внучку с благодарностью.
Ираида с изумлением смотрела на мужа, готовая обвинить его в том, что тот ничего не предпринимает, но Степан не проронил ни слова.
– А напугаешься? – бездумно выпалила она дочери.
– Не напугаюсь, – храбро ответила Оля и взяла бабушку за руку.
Так и ушли вдвоем. Правда, какое-то время постояли около загона с гусями, окликая Трифона. Так гусака и не увидели. Да и не до гусака им было. Девочке и Полине.
Трифона искали два дня. Ираида несколько раз бегала к своему рукомойнику – видимо, тревоги последних дней не прошли даром. Ольга бесцельно бродила по окрестным улицам, рассматривая соседских гусей. Степан с недоумением разводил руками, рассказывая мужикам о пропаже знаменитого гусака.
Потом, неделю спустя, Звягин обнаружил у озера в камышах раздувшееся от жары тело мертвого гусака со свернутой набок шеей. Как оно могло там оказаться, было одному Господу Богу известно. Может, созоровал кто из чужих? А может, под мотоцикл попал или под машину? Мало ли кого только летом к коромысловским озерам не приносило? Разве углядишь?!
Детям о случившемся ничего не сказали. Ираида наотрез отказалась теперь держать птицу. Хлопотно. Если только кур. Для яиц. К тому же, у Звягиной появилось новое дело – периодически она выбегала во двор, звала Ольгу, разворачивала ее лицом к солнцу и с пристрастием рассматривала лиловую метку. «Нет, – сокрушалась она. – Не пропала!»
Один Вовка сохранял спокойствие, уверенный в том, что Трифон принял свое прежнее человеческое обличие и ушел с их двора на своих двоих.
– Ты ж говорила, – шептал он Ольге ночами.
– Чего я тебе говорила?
– Пятно исчезнет… Трифон станет человеком и на тебе женится.
– Так пятно же не исчезло, – показывала Оля на свой нос.
– Ну исчезнет же! Он же не просто так ушел?
– Ну ведь ушел!
– Так придет! – убеждал сестру Вовка.
– Не знаю… – сомневалась Оля.
– Точно придет! – убеждал сестру мальчик и через минуту засыпал.
Пришел сентябрь. Полина Михайловна приняла новый класс, среди учеников которого значился небезызвестный Вова Звягин. В шкатулке у Ираиды с того времени сохранилась небольшая фотография. На крыльце школы стояла поседевшая за последние дни лета Полина Михайловна, держа за руку своих внуков – худого белоголового мальчика и девочку. Толстую и кудрявую. По имени Оля. При близком рассмотрении фотографии было видно чистое девичье личико. Без пятна.
2010 г.
Счастливо оставаться!
Психологи говорят о прелестях полной семьи. О положительном примере родительской пары в формировании навыков компромисса, наконец, о непременном счастье ребенка, выросшего в полной семье, и о «насыщенной гордости» родителей, сумевших ее создать и сохранить. Конечно, на полном серьезе об этом вещают отнюдь не все инженеры человеческих душ. Но на первичном приеме у детского психолога одним из первых прозвучит вопрос: «В какой семье воспитывается ребенок?» Причем, если семейная община состоит из деда, бабки, мамки, няньки, братьев и сестер, теток и дядек, но в ней отсутствует, например, папка, такая организация реального права на существование не имеет и пользы соответственно принести не может ни ребенку, ни обществу. Можно подумать, в полных семьях счастье растет, как фикус в кадке. Знай себе поливай.
Семья Мальцевых полная. Состоит из трех человек. Не считая многочисленных родственников с обеих сторон, а также друзей, давно приобретших статус родни. В этой семье живет дивная девочка с круглыми плечиками и изнуряющим аппетитом. Каждое утро она оглаживает свое наливное тело и вожделенно сообщает:
– По-моему, я похудела.
– По-моему, тоже, – соглашается ее мать и отбирает за обедом (завтраком, ужином) очередной кусок белого хлеба, обильно смазанный сливочным маслом.
– Какая вкуснятина! – поет дочь в отцовское ухо, вслед за чем на ее тарелке оказывается «братская помощь» в виде хрустящей горбушки, смазанной не только маслом, но и густо посыпанной сахаром. Стаскивать ее с детской тарелки явно не с руки, поэтому мать встречно шепчет на ухо дочери:
– Посмотри, какая стройная девушка!
– Где?! – теряет та бдительность.
– Да вот. – Мать показывает глазами.
– Ты что?! Мама! Это же корова!
– Ну что ты? Вполне ничего. Она всего-то и съела за завтраком пару кусочков белого хлеба с маслом.
– Да-а-а? – удивляется Маруся. – Всего одну па-а-ару?
– Ну… может быть, две, – идет на попятную Тамара.
– А сколько съел папа?
У Виктора в этот момент во рту скрылся очередной бутерброд с сыром.
– Ему можно, – признается Марусина мама, дабы не дискредитировать мужа, с одной стороны, а с другой – сохранить наметившуюся линию в разговоре.
– Почему? – резонно парирует девочка.
– Потому что он мужчина.
– Интересно, – язвит Маруся, – мыть посуду, значит, дело женское, а есть из нее, значит, мужское?
– Увы… – притворно вздыхает Тамара.
– Это несправедливо, – резюмирует девочка и с горечью добавляет: – В нашей семье больше всех ест папа, а мыть посуду ты заставляешь меня!
– Угу, – соглашается ее мать. – Еще я заставляю тебя чистить зубы, менять трусы, ходить в школу и следить за фигурой.
– Мыть полы, – добавляет Маруся.
– Мыть полы, стирать пыль…
– Разбирать стол, – подсказывает Машка.
– Разбирать стол. И еще поменьше вступать по этому поводу в дискуссии, – завершает перечисление Тамара и перекладывает мужу на тарелку свой омлет.
– Я не буду, – сопротивляется тот.
– Будешь-будешь, – обнадеживает его дочь и, воспользовавшись случаем, сбрасывает заодно и свой пансионатский завтрак.
