Казарин постучал в окошко кассы, которое тут же открылось, и милая женщина по-доброму поинтересовалась:
– Опоздали?
– Увы, – подтвердил Казарин данное предположение и полез за кошельком в карман пиджака. – Один билет, пожалуйста.
– А сидячих мест нет, могу только стоячее дать, – сочувственно разъяснила женщина и порадовала: – Но оно в два раза дешевле.
– Ну, если в два раза, то давайте, – улыбнулся Даниил.
Кассирша быстренько оформила билетик, хлопнула по нему штампиком, отсчитала сдачу и предупредила:
– Войдите через последнюю дверь с левой стороны, ту, что у сцены, чтобы не мешать выступлению. Ну, там Ивановна должна стоять, она вам подскажет.
Ивановна если и стояла, то где-то в другом месте – в холле и коридоре ни одной живой души не наблюдалось. Даниил прошел в указанную дверь, зашел в зал и подивился – довольно большой зал оказался заполнен до отказа – люди сидели на стульях в проходах, кое-кто стоял у дверей.
Казарин выступлением не заинтересовался, а, подвинувшись поближе к сцене, развернулся к залу и стал высматривать Надю. И нашел ее практически сразу – девушка сидела в первом ряду, рядом с тем самым Дроновым М. К., в жизни оказавшимся еще более интересным и моложавым мужчиной. В данный момент он, не отрывая взгляда от сцены, шептался с симпатичной женщиной неопределенного возраста, сидевшей от него по другую руку.
А Надя Петрова так сосредоточенно смотрела на сцену, как смотрят, только переживая за кого-то близкого, и лицо ее освещала улыбка поддержки и радости.
Интересно, подумал Казарин и повернулся посмотреть на действие, разворачивающееся на сцене.
Два мальчика и девочка показывали акробатические этюды, срывали бурные аплодисменты и довольные, подбадривающие возгласы зрителей после каждого упражнения. Вот они закончили выступление, выскочили на авансцену и «отработали» комплимент публике, а зрители горячо хлопали и кричали «браво»…
Казарин почувствовал, как сердце камнем ухнуло куда-то в желудок и замерло, к лицу прилила кровь, а колени враз ослабли. Не отрывая взгляда от кланяющихся на сцене детей, он отступил назад на непослушных, подламывающихся ногах и сел, не в силах устоять. Он смотрел, как кланяются юные артисты…
– Мужчина, вам плохо? – Кто-то дергал его за рукав пиджака.
– Что? – не понял Казарин, продолжая неотрывно смотреть на детей.
– Я спросил, вам плохо? – повторил вопрос тот же голос.
Казарин посмотрел на мужчину отсутствующим взглядом, постепенно до него дошло, что он сидит на коленях у незнакомца, устроившегося на стуле рядом с последним креслом в ряду.
– Ох, нет, – поднялся Даниил, все еще чувствуя легкую слабость в ногах и делая успокаивающий жест ладонью. – Извините, я не заметил.
– Да, да, – усмехнулся мужик. – Бывает.
Но Даниил его уже не слушал и тут же забыл о его существовании и своем конфузе, снова повернувшись к сцене, с которой убегали за кулисы юные акробаты, сорвавшие овации зала. Он перевел взгляд на Надежду и обнаружил, что она, Дронов и женщина, сидевшая с ним рядом, поднялись с мест и направились к ступенькам, ведущим на сцену. Он двинулся за ними, даже не попытавшись пригнуться, поднялся следом по ступенькам, прошел за кулисы и почти сразу заметил их всех. Они стояли метрах в пяти, рядом с выступавшими мальчиками и небольшой, тоненькой, гибкой девочкой, и весело что-то обсуждали. Надя обнимала и целовала по очереди каждого из троих детей.
– Добрый день, – поздоровался Казарин, подойдя к компании.
Обернулись все с разными выражениями на лицах. Надежда смотрела удивленно и испуганно, а остальные с разной степенью любопытства и невысказанного вопроса.
– Добрый, – абсолютно ровным тоном поздоровался с Казариным мужчина.
– Откуда ты здесь взялся? – спросила совершенно ошарашенная Надежда.
– Тебя искал, – улыбнулся приветливо Даниил.
– Вы знакомый Наденьки? – поинтересовалась дружеским тоном женщина, мило, но нейтрально улыбаясь.
– Да, – ответила Надя, перевела дыхание и представила: – Это Даниил Антонович, мой давний знакомый. Он отдыхает в пансионате. А это мой папа, Максим Кузьмич, – указала она рукой на мужчину, – и его жена Рива Олеговна.
Пара кивнула, детей Надя представлять не стала, но они сами проявили инициативу к знакомству.
– Вы смотрели наше выступление? – спросила девочка, все еще возбужденная, раскрасневшаяся, не выровнявшая до конца дыхание.
– Да, – улыбнулся Казарин.
– Вам понравилось? – У девчонки горели глаза от желания услышать похвалу.
– Вы очень талантливы, – уклонился Даниил от оценки выступления.
– Спасибо, – поблагодарил ребенок.
– Теть Надь, мы пойдем, – заявил тем временем один из пацанов, и так уж нетерпеливо поглядывавший куда-то в сторону…
– Да, да, – отпустила она ребятишек. – Конечно, идите, вас родные ждут.
Мальчики махнули на прощание и убежали.
– Вам действительно понравилось? – переспросила девочка у Казарина.
Он посмотрел на ее личико, сияющее улыбкой победительницы, помолчал и честно ответил:
– Нет. Совсем не понравилось. – И услышал, как тихо охнула рядом Надя, но, глядя только на девочку, объяснил: – У вас выдающийся талант и дарование. Редкое. И, поверьте мне на слово, уникальное. Но совершенно ужасная техника. Чудовищная. Дело не в вас, а в вашем нерадивом наставнике. Сальто опасно не докручены, растяжка не поставлена, стойки не выверены.
– Откуда тебе это известно? – спросила агрессивно Надюха, неосознанным защитным жестом прижав к своему боку девочку, расстроившуюся так сильно, что подбородочек уже дрожал и слезы набежали на глазки.
– До четырнадцати лет я профессионально выступал в цирке акробатом, – холодно сообщил Казарин и засунул руки в карманы джинсов.
– Ты? – поразилась, только не ахнула от удивления Надежда.
– В цирке? – воскликнула восторженно девочка одновременно с ней. От избытка чувств она сложила ладошки и прижала их к груди. – Расскажите! Пожалуйста, расскажите мне все!
– Нас не представили, – улыбнулся Даниил и протянул ей руку для рукопожатия.
– Меня зовут Глаша, – скороговоркой сказала девочка, вложив свою ладошку ему в руку, и поправилась: – Вернее, Глафира.
– Очень приятно, – кивнул Казарин, пожал ее ручку и спросил: – У вас будут еще выступления сегодня?
– Нет.
– Тогда, может, вам лучше переодеться, – мягко предложил он и пояснил, – здесь дует, а после выступления лучше не остывать.
– Да, Глаша, – тут же согласилась Надежда, – надо идти переодеваться. Давай, бегом.
– Я ей помогу, – положив руку на плечико Глаше, вызвалась Рива.
