– Да, – кивнула она и пожала плечами. – Ну и что?
Отвернулась, посмотрела в окно задумчиво. Как хорошо сидеть у окна: если трудно смотреть в глаза собеседнику или отвечать на неудобные вопросы, всегда можно задумчиво отвезти взгляд, можно помолчать… Надюха повернулась, посмотрела Даниилу в глаза, отметив с удивлением, как он напряжен. Странно все это, и разговор у них получается странным.
– Если тебе нужно мое прощение, то оно давно у тебя есть, – негромко начала говорить она. – Мне понадобилась вся, какая только у меня была на тот момент, объективность, еще и занимать пришлось у одного мудрого человека. Я все ходила и размышляла, почему все так получилось со мной.
Он не перебивал, смотрел на нее сосредоточенно, хотел взять за руку, но не стал, боясь спугнуть неожиданную откровенность.
– Я была наивной до неприличия девочкой, совершенно неопытной в отношениях мужчин-женщин. За мной, конечно, ухаживали мальчики и дядька постарше – в женихи-ухажеры набивались. Но все это меня совершенно не интересовало, не затрагивало. А тут ты! – Она тепло улыбнулась воспоминаниям. – Не принц на белом коне. Нет. Настоящий король. И у тебя имелось собственное королевство. Совершенно неотразимый мужчина – умный, раскованный, сексуальный, привлекательный ужасно. У меня просто не осталось шансов не влюбиться в тебя до умопомрачения. Я вообще-то не была клинической идиоткой и понимала, что ты хронический бабник и меняешь подружек, как носки, меня предупреждали, что с тобой лучше не иметь дело. Но все это не могло меня остановить.
Она помолчала, рассматривая выражение его лица.
– Ведь, по сути… ам-м… – Надя задумалась, подбирая слова, – все, что случилось со мной, было очень здорово.
– Что именно? – уточнил Казарин с самым серьезным видом.
– Да все, – заверила Надежда. – Мой первый сексуальный опыт прошел в прекрасной романтической обстановке, с человеком, в которого я была влюблена по уши. Меня никто не совращал, не опаивал, не тащил насильно в постель. Все очень красиво, и ты был опытным партнером, а не неуклюжим юнцом, а это немаловажно. К тому же ты замечательно ухаживал за мной перед этим, я имею в виду поездку в Китай. И то, что эти отношения не продлились, тоже очень хорошо. Я же девчонкой совсем была, мне только исполнилось восемнадцать лет. Какие отношения? Вы о чем? Я сама себя еще не знала и не понимала – кто я, что впереди, кем стану и что собираюсь делать в жизни. И замечательно, что ты сразу меня в реальность вернул: ничем другим наш роман не мог закончиться, кроме расставания. Со временем только больней бы пришлось и некрасивей.
– Спасибо, – выдохнул проникновенно Даниил.
– За что? – удивилась она.
– За то, что назвала меня неотразимым, – рассмеялся Казарин, но тут же снова стал серьезным и договорил: – За то, что нашла в себе объективность, чтобы считать то, что было у нас, красивым. И за прощение. Мне это важно.
– Это странно, – заметила Надежда, – что ты нуждался в моем прощении. На самом же деле столько лет прошло, и ты же понимаешь, что ничего совсем уж дурного не совершил.
– Ты мне жизнь спасла, и не один раз, – улыбнулся странной улыбкой Даниил, снова взял в руки приборы и начал есть, а через какое-то время добавил: – Именно об этом я столько лет хотел с тобой поговорить. И искал тебя. Просто чудо, что мы встретились. Но это долгий разговор, не на бегу, – и спросил: – Завтра суббота, можем увидеться? Так, чтобы не спеша никуда, спокойно поговорить.
– Завтра вряд ли, – задумалась Надежда, – у меня утром мероприятие, а вечером в пансионате праздник, и я приглашена, – и вдруг спохватилась, достала из сумочки смартфон и посмотрела время. – Так, мне уже пора. У меня еще одна деловая встреча в городе.
– Надя, – взял он ее ладонь в свои руки. – Я во многом изменился, повзрослел, наверное, но характер и деловые привычки остались прежними. Как и прежде, если я ставлю перед собой некую цель, то делаю все, чтобы ее добиться. Всегда. Тебе не удастся сбежать, как тогда. Если понадобится, то я стану самым лучшим клиентом вашей агрофирмы, и тебе придется хоть так, но общаться со мной. Послезавтра воскресенье, сможешь уделить мне время?
– Наверное, но точно не знаю когда, – осторожно вытащила свою ладошку из его рук Надежда.
– Дай номер твоего телефона, – постарался не потребовать, а попросить Казарин, Надежда заметила это старание. – Созвонимся.
Она продиктовала номер, он записал и тут же набрал, а услышав мелодию на ее телефоне, констатировал:
– А это мой, – и попросил: – Есть еще десять минут? Я доем и провожу тебя.
– Нет-нет, – торопливо поднялась она с места, – доедай спокойно, а я поспешу.
Он галантно поднялся, провожая даму, Надя подхватила сумочку, портфель и попрощалась:
– Ну пока. Созвонимся.
– Обязательно, – пообещал Казарин.
На встречу, вполне реальную и столько же деловую, как и предыдущая, Надя не поехала – позвонила и перенесла на понедельник, ничего толком не объясняя.
Какая встреча? Какие дела? Она сейчас соображать нормально не может! Вообще! Ее поколачивает от адреналина и паники. Банальной такой паники!
И от желания!.. Будь оно не ладно!
Она даже не спросила Казарина, как он живет, чем занимается, есть ли у него семья – ни одного нормального вопроса, которые задают друг другу люди при встрече через много лет. Ничего не спросила – все с собой пыталась справиться. Интересно, удалось ей не показать своего явного интереса, нервозности?
Вот так всю дорогу до поселка и конторы и размышляла, находясь в уже легкой форме мандража. Припарковалась возле правления, вошла в офис и на входе столкнулась с дедом.
– О, ты так быстро управилась? – порадовался встрече Максим Кузьмич.
Обнял, поцеловал. Она в ответ обняла и поцеловала.
– Да нет, па, в город не поехала, в пансионате задержалась.
– Пошли тогда перекусим вместе, – предложил он, – я как раз в столовую собрался.
– Ну пошли! – поддержала внучка.
Столовая в их хозяйстве была знатная – для сотрудников, но ходили сюда обедать все – и начальство, и гости заезжие, и приезжающие на закупки экспедиторы с водителями. Трудились в столовой только местные бабоньки, но прошедшие специальное обучение, а как же! И получившие все нужные допуски, справки и документы.
Готовили отменно, прямо как дома из печи. Для заезжих платно, для своих по талонам, которые выдавали вместе с зарплатой и совсем по другим ценам, скорее символическим. Таскать из кухни по домам продукты по заведенной старинной «традиции» всех общепитов не возбранялось, но по специальной системе учета и тоже практически за символическую плату, вот и готовили кухарки на совесть, мясо с маслом не жалели.
В столовой для хозяев и начальства имелся свой, отгороженный от основного зала кабинетик, ну и, понятное дело, украшен понарядней, с претензией на банкетный зал. Надюха с Максимом Кузьмичом устроились друг напротив друга, сноровистые подавальщицы быстренько принесли и расставили на столе обед и, пожелав аппетита, здорового и доброго, удалились, дабы не мешать начальству обсуждать дела важные.
