Книга Вам сообщение, страница 2. Автор книги Мириам Дубини

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Вам сообщение»

Cтраница 2

— Эй, — позвал его отец.

— М-м-м — рассеянно протянул Ансельмо.

— Ты что-нибудь видел?

Парень тряхнул головой и наконец уперся ногами в пол:

— Нет, ветер еще слишком слаб.

Гвидо посмотрел на винт, вращавшийся то быстрее, то медленнее под первыми беспорядочными порывами ветра:

— Но сегодня ночью он усилится.


Было еще светло, когда Грета вышла из супермаркета с двумя полупустыми пакетами. На улице ее ждал Мерлин, мужской велосипед «Ольмо» изъеденного ржавчиной лазурного цвета с массивными колесами и фиолетовым горном вместо звонка. Она повесила пакеты на руль, по одному с каждой стороны, и фыркнула. Она терпеть не могла этот балласт, мешавший быстро двигать ногами, но Грета не передвигалась без велосипеда, а ее мать никогда не ходила за покупками. Так что выбора у нее не было.

Грета медленно двинулась вдоль пустынного бульвара на окраине города, глядя на оранжевый свет фонарей. Ряд огней резко обрывался перед стеной из железобетона высотой в девять этажей и длиной с километр. Корвиале. В Риме его называют Змеюкой и говорят, что спроектировавший его архитектор, увидев плоды своих трудов, покончил с собой. Грета никогда этому не верила. Обычные истории, которые рассказывают парни на площади, сидя верхом на мопедах. Пьют, курят и рассказывают подобную ерунду. Во всем виноваты мопеды. Ездили бы на велосипедах, не тратили бы попусту дыхание.

А вот и площадь. Мопеды, парни, клубы дыма. Как клубы пара из глотки Змеюки.

Она притормозила, свернула на другую улицу и въехала в свой подъезд.


На дверях лифта висела уже привычная табличка «Не работает». К многочисленным угрозам на пожелтевшем листе бумаге прибавилась еще одна: «Чтоб вас, Таццина побрал».

Тацциной звали местного одноухого старика. Сам он рассказывал, что потерял ухо на войне. Он много чего рассказывал, по большей части какие-то небылицы. Угрюмый и ворчливый, он жил в Корвиале целую вечность, и здешние мамаши часто пугали им непослушных детей, используя старика вместо «бабая». Пригрозить лифтерам Тацциной было последним средством. Подобно матерям, беспомощным перед капризами детей, жители дома знали, что имеют дело с упорным и безразличным врагом, который по своей воле никогда не отремонтирует лифт. Но в отличие от детей, администрация дома была лишена фантазии, а без фантазии от Таццины не было никакой пользы, и лифт по-прежнему не работал.

Прочитав надпись, Грета улыбнулась. Она живо представила себе, как Таццина, ругаясь по своему обыкновению, заставляет рабочих починить лифт. Потом она посмотрела вверх на убегавшие друг от друга и терявшиеся в мрачной темноте лестничные пролеты, и улыбка исчезла. Семь этажей пешком с пакетами в руках и Мерлином на плечах. Привязать его внизу — все равно что подарить парням с площади. Так что выбора у нее не было.


Она добралась до этажа, с трудом переводя дыхание. Ее встретили пустая квартира и небольшая чашка на столе. В чашке лежал панированный шарик жареного риса и рядом с ним что-то еще такое же желтое: остатки из ресторана, в котором по вечерам работала ее мать. Грета взяла рисовый шарик, открыла окно, забралась на подоконник и принялась крошить рисины в темноту, глядя на неподвижный город под ногами. У нее наверху всегда был ветер — единственная достопримечательность этого места.

— Этот суппли такая гадость. Хочешь попробовать? — спросила она у ветра.

Ветер молчал. Приняв молчание за согласие, она откусила еще немного и выбросила остатки, целясь прямиком в купол Святого Петра, застывший микроскопической голубой точкой на горизонте.

Сильный порыв ветра чуть не сбросил ее вниз.

— Я же говорила — гадость, — подвела итог Грета и спустилась с подоконника, чтобы не полететь следом за остатками суппли.

Закрыв окно, она посмотрела на свое отражение в стекле. Волосы цвета светлого пепла, с левой стороны худого лица — длинная тонкая косичка, как покосившаяся полурамка. Зеленые глаза, тихие и глубокие, наполненные тем светом, какой бывает в лесу высоко в горах. Маленькие рот и нос, терявшиеся в четко очерченной линии скул. И потом эта родинка, черная и круглая, в самом центре подбородка. Как же она ее ненавидела! Она приложила палец к подбородку, закрыв родинку и пытаясь представить свое лицо без этого ужасного пятна. Ничего не вышло. Да и к чему все это? Палец! Ее могла спасти только хирургическая операция.

Грета почистила зубы и пошла спать.

Утром новый день в школе. Подъем на рассвете, чтобы успеть в другой район города вместе со звонком на урок. Мать решила отдать ее в школу в центре, чтобы обеспечить дочери лучшее будущее.

— Не моя вина, что мы живем здесь, — повторяла она бесконечно, — это твой отец притащил меня сюда.

Пока, до наступления лучшего будущего, мать обеспечила Грете километров двадцать дороги каждое утро. До средней школы Модильяни нужно было добираться с тремя пересадками на автобусе или целый час на велосипеде. На этот раз у нее, по крайней мере, был выбор.


Ветер усилился.

На рассвете он накатывал вихреобразными волнами, а два часа спустя уже гнул вершины деревьев. Сидя в гостиной для утомленных велосипедистов, Ансельмо читал утреннюю газету, еще пахнувшую типографской краской, когда влетевший вдруг в мастерскую ветер зашелестел тонкими страницами. Винт перед мастерской стал вращаться все быстрее, пока его лопасти не слились в сплошной вибрирующий круг. Потом оттуда донесся резкий звук: сигнал.

Ансельмо и Гвидо молча обменялись взглядами.

Время пришло.

Гвидо быстро направился к двери в глубине мастерской. Вернувшись с большой почтальонской сумкой, он протянул ее Ансельмо, который уже успел сесть на велосипед и ждал отца на улице.

— Это не надолго, — предупредил юноша, глядя в небо.

— Тогда поторопись! — ответил Гвидо.

— Пулей!

Ансельмо перекинул сумку через плечо и полетел вслед за ветром, поднявшись над седлом и широко улыбаясь.

Езда по Риму на велосипеде — это вызов судьбе. Римлянин водит машину не для того, чтобы перемещаться из одного места в другое самым быстрым и удобным способом. Римлянин водит машину, чтобы напомнить всему миру, что он — житель Вечного города. А значит, у него всегда главная дорога. Соблюдать правила дорожного движения — все равно что пить капучино из пластикового стаканчика: можно, конечно, и в этом даже нет ничего зазорного — но разве его сравнить с капучино из чашки?

— А какая разница? — спросил однажды Ансельмо, не скрывая удивления.

Ему ответил Шагалыч, его ровесник, но во всем остальном его полная противоположность. Он попал в мастерскую после того, как разбил свой велосипед, выполняя слишком смелый трюк, особенно если учесть, что весом паренек был далеко не с пушинку. Потом, уже починив велосипед, он, как многие другие, решил вернуться. Так было всегда: Гвидо предоставлял в твое полное распоряжение свои инструменты и свой опыт и просил в обмен небольшой взнос за починку, хотя сам он редко ремонтировал. Он говорил тебе, как и что делать, и ты делал. Научившись, ты мог научить кого-нибудь другого, и это было так здорово, что ты возвращался в мастерскую снова и снова.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация