Монтэгю не терпелось доказать свою преданность ее величеству; в августе он устраивал в Каудрей-парке пышные развлечения, подчеркивая свое положение ведущего представителя местной знати. Местные жители танцевали для королевы, к ним примкнули Монтэгю и его жена, демонстрируя «прекрасные отношения» между всеми сословиями; актеры, одетые Пилигримом и Дикарем, произнесли речи, в которых подчеркивали порядок, царящий в графстве, и верность королеве. В то же время они намекали на то, что внешний мир полон предателей и сомневающихся. Монтэгю старался отмести обвинения в том, что католицизм ведет к измене и угрожает спокойствию страны и жизни королевы. Он, как и многие другие католики, напротив, указывал на протестантизм как главный источник «мятежей и гражданского неповиновения», ведь протестанты – «люди, которые подвержены влечениям и страстям и стремятся к могуществу и власти, конфискуя, уничтожая и портя дома, в которых обитают благородные старинные семьи».
[1051]
За две недели до того в Лондоне вспыхнул мятеж, за которым стоял Уильям Хэккет, фанатик-протестант. Мятеж как будто доказывал справедливость доводов Монтэгю. В июле Хэккет объявил себя Мессией; на лондонских улицах он и два его последователя молились за свержение правительства и утверждали, что королева – узурпаторша.
[1052]
Провозгласив, что Судный день близок, Хэккет взял «металлический инструмент» и «злодейски и предательски» изуродовал висевший в его квартире портрет королевы, особенно ту его часть, которая соответствовала сердцу Елизаветы, и «особенно предательски бранил личность ее величества».
[1053]
В час дня 26 июля 1591 г. всех троих арестовали.
[1054]
Хэккета признали виновным в государственной измене, через два дня его казнили у Чипсайдского креста.
[1055]
Хотя другим протестантам не терпелось отмежеваться от Хэккета и они называли его сумасшедшим, на процессе Хэккета прокурор отвергал доводы о «безумии» обвиняемого и утверждал, что он, наоборот, возглавил тщательно продуманный заговор с целью свержения существующего строя. Хотя Хэккет был пуританином-фанатиком, правительство Елизаветы поспешило объявить его католиком. Как писал в письме в Рим иезуит Роберт Саутуэлл, «пуританина Хэккета выставили папистом, причем самого вульгарного толка».
[1056]
Перед лицом таких беспорядков Монтэгю утверждал, что его имение Каудрей – оплот стабильности и верности. Однако его демонстрация верноподданнических чувств оказалась напрасной. 18 октября Елизавета издала новую антикатолическую прокламацию, в которой грозила дальнейшими карами всем, кто укрывал у себя католических священников.
[1057]
В прокламации, которую, скорее всего, составили члены Тайного совета, пока королева гостила у Монтэгю, деятельность католиков называлась «изменой в сердце нашего государства».
[1058]
Сэр Джон Харингтон заметил, что, по мере того как антикатолические законы становятся все более суровыми, «их методы делаются все грязнее», однако он не понимает, что было вначале: «Зловещие ли деяния католиков вызвали к жизни такие суровые законы, или суровость законов подвигла их к столь чудовищным злодеяниям?»
[1059]
На следующий год стало известно еще об одном заговоре, руководители которого находились за границей.
Томас Фелиппес, который в прошлом работал на Уолсингема, а позже перешел в подчинение графа Эссекса, получил сведения из Фландрии. Заговорщики под руководством некоего офицера сэра Уильяма Стэнли собирались убить Елизавету и ускорить иноземное вторжение при поддержке папы римского и герцога Пармы.
Стэнли, сражавшийся в Нилерландах под началом Роберта Дадли, перешел на сторону испанцев, сдав им город Девентер, который он тогда занимал. В течение года он пробыл губернатором Девентера, в это время он познакомился с сообществом ссыльных англокатоликов, живших во Фландрии, и вошел в контакт с кардиналом Алленом. Стэнли стал одним из самых непримиримых врагов елизаветинского режима из числа ссыльных; он и служившие под его началом солдаты, как считалось, неустанно плели заговоры против королевы и Англии.
В общем замешательстве, которое последует за убийством Елизаветы, когда «все перессорятся из-за престолонаследия», Стэнли, как ожидалось, поддержит Якова VI. Фелиппес объяснил, что заговор готовился «после неудачи испанского «Предприятия». Папа, по слухам, «отозвал наемного убийцу из лагеря французского короля [Генриха IV], которого тот должен был убить, чтобы тот совершил покушение на королеву».
[1060]
Стэнли и его сообщники собирались напасть на Елизавету во время ее летнего переезда в Уилтшир, когда у них появятся «случай и возможность для такого поступка».
[1061]
В 1592 г. Фелиппес сообщал, что «у сэра Уильяма Стэнли все давно готово и ожидается, что дело сделает отчаявшийся итальянец, который должен вскоре прибыть [для убийства королевы]». Заговор провалился благодаря бдительности Фелиппеса. То же самое случилось через год, когда Стэнли и другие англичане-изгнанники разработали новый план. При подготовке покушения Персонс и Гилберт Лейтон спорили о том, как лучше убить королеву, и «пришли к выводу, что все можно проделать, когда ее величество ездит по стране, – и исполнить при помощи удавки… или кинжала».
[1062]
В течение следующих месяцев и в начале нового года деятельность иезуитов в сочетании с разногласиями между придворными, обилие недовольных солдат и впечатлительных молодых людей, соблазненных обещанием целого состояния, породили целый ряд заговоров, за большинством из которых, похоже, стоял сэр Уильям Стэнли.
