Младший разбойник в скором времени вернулся с охраной: почетной или какой-то иной – покажет случай. Спустили мост. Хёсукэ и Дайхатиро с Таросаку посередине пересекли поток. Далеко внизу бесновался водный вал. С поднятием руки они легко могли свергнуться вниз, а их тела при этом разбились бы о камни и разлетелись в куски на волнах. То, что братья Гото прошли по мосту, служило для них как минимум свидетельством любопытства разбойников, если не гарантией безопасности. Хёсукэ обратил внимание на одно обстоятельство: никто не собирался завязывать им глаза. Либо они вернутся с победой, либо не вернутся вовсе. Такая дилемма выглядела вполне очевидной. Они миновали трое ворот в трех стенах. Потом их пригласили войти в просторный зал. Здесь их ждал накрытый стол, так как уже приближалась ночь. Красный угол зала для пира занимали вожаки. Самым старшим выглядел Кудзурю, ему можно было дать около 50 лет. Остальные на его фоне выглядели молодежью лет тридцати. Сборище состояло из людей разного возраста от юнцов до воинов, поседевших в боях между Северным и Южным дворами. Убранство было роскошным. Вожаки восседали в богатейших дамастах. Принесли бочонки с сакэ, открыли крышки, и началось веселье. Стол ломился от изысканных даров моря и полей. Находясь на постое, эти воины пользовались стульями и столом. Участников трапезы обслуживала стайка симпатичных девушек, а за каждым вожаком присматривала специально выбранная им красотка.
[83]
Хёсукэ и Дайхатиро позвали подойти из дальней части зала, и они приблизились к голове стола. Потом они вытянули свои руки. За всех выступал Кудзурю. На его прямой вопрос Хёсукэ ответил, что их зовут Яманэко (Дикий горный кот) и Ямаитати (Горная куница). Им поручили доставить сообщение от Онияси из Конгосана. Между принцем Мотиудзи из Камакуры и сёгуном Асикагой возникла серьезная ссора. Сложились все условия для восстановления императора Южного двора. Разбойники только ждали распределения по боевым формированиям. Никто не хотел оставаться в стороне от дела. Нужно было всего лишь приложить совместные усилия. Каким же можно было оценить состояние дел в Тосе? Хёсукэ собрал всеобъемлющую информацию, почерпнутую у Сёдзи, Хаябусы и Таросаку. Он бойко отвечал на вопросы главаря разбойников. Тот с большим удовольствием воспринимал известия с главного острова Японии. Он прекрасно знал о ситуации на Сикоку, но рекомендации Яманэко высоко ценились всеми и везде. Так почему бы и им не поверить? Тем не менее он все-таки проявил определенное недовольство по поводу поведения несчастного Таросаку. Этот селянин вполне мог лишиться головы. Хёсукэ вступился за своего человека. Он согласился с тем, что этот селянин провинился, согласившись проводить их пусть даже под принуждением. За такой проступок его можно было бы укоротить на голову. «В конце-то концов, – заметил он, – селянином больше, селянином меньше». – «Но этот-то приносит нам пользу, милостивый государь, – сказал как отрезал Кудзурю. – Таросаку заставили все это сделать против его воли. Как селянину, ему можно проявлять трусость. Он вполне разумно боится нашей мести себе и своему хозяйству больше, чем выговора со стороны своего господина. Его даже следует наградить. Я предлагаю даровать ему жизнь. Извольте не вмешиваться в наши дела». Хёсукэ равнодушно поклонился и заговорил как бы о своем поручении. О том, что надо многое обсудить и составить ответ его сюзерену. «Между тем прошу присоединиться к трапезе».
Едва за столом для него освободили место среди мелких вожаков, из дальнего конца зала послышался тревожный шум. Как раз вернулась охотничья экспедиция с добытыми трофеями.
При объявлении имен Канамоно и Кономоно Дайхатиро бросил беглый взгляд на Хёсукэ, сидящего с бесстрастным лицом. Тот продолжал поглощать угощение с видом человека, постившегося на протяжении целой недели. Как раз под этими именами братья Казама принимали участие в дальних вылазках с горы Цукуба. С притворным равнодушием наши братья наблюдали за приближением охотников, груженных оленем, вепрем, поросенком и десятками зайцев. Перед вожаками братья Казама преклонили колени. «С почтением и уважением просим принять этот заурядный результат наших трудов. Быть может, в следующий раз наша охота сложится удачнее». Вожаки единодушно потирали руки. «На самом деле вам очень повезло! Вряд ли на охоте в горах Тамба удастся добыть такое изобилие дичи». Казама Дзиро и Казама Хатиро повели глазами вдоль стола. Их взгляды встретились с взорами братьев Гото с равнодушием незнакомых людей. Хёсукэ холодно заметил: «Кое-какие звери в Тамбе ходят на двух ногах. Охотников там тоже много. Возможно, и в Тосе ситуация точно такая же». Кудзурю покраснел от злости. Эти посланники из Конгосана осмелились подтрунивать по поводу численности его банды и доблести ее участников. Казама Дзиро спросил своего соседа так, чтобы всем было слышно: «Что это за люди? Они явно не из Канто». – «Яманэко и Ямаитати, они принесли послание от Ониясы из Конгосана. Хондо через них приглашает наших вожаков. Так они говорят. Неужели такая наша приятная во всех отношениях жизнь должна закончиться в неразберихе настоящей войны? Хёсукэ понял намек на то, чтобы быть настороже. В их компании, кроме братьев Казама, других северян не было. Дальше он много говорил о Го-Кинае и Киото; о севере он знал только по информации из вторых рук. Опыт паломничества по западу и югу сейчас ему очень пригодился.
После трапезы их отпустили отдыхать. Предстояли переговоры, в ходе которых намечалось составить ответ вожакам Хондо. Кудзурю проявлял большую бесцеремонность. Он никак не мог забыть свою обиду. Хёсукэ не мог избавиться от чувства того, что его посещения здесь ждали. К полуночи такая напряженность спала. Кто-то поскребся в дверь, раздался голос Хатиро, и к нему вошли оба брата Казама. Тепло поприветствовали друг друга. Они рассказали о своих последних приключениях, что называется «устами в уши», а также наметили план дальнейших действий. Братья Казама принесли важные известия: ответ для обитателей Конгосана готов. После предстоящей общей трапезы его должны передать посланникам. Хёсукэ и Дайхатиро пользовались авторитетом у вожаков разбойников. Тут поступили сообщения, из-за которых совещание чуть было не прекратилось. Нападение на Кономуру закончилось провалом. Вместо доклада о триумфальном возвращении испуганный селянин принес известия о поражении, а также о том, что два главаря – Тэнримбо и Нэдзу-но Имаяся – погибли. Хаябуса Таро находился в плену. Узнав обо всем этом, Кудзурю вошел в большой раж. Он готов был выплеснуть свою ярость на Таросаку, который побоялся доложить ему о случившейся драме; потом – на посланников из Конгосана за их заступничество. Благо что остальные вожаки развеяли все его подозрения. Так получилось, что Таросаку не попал в Кономуру, так как его заставили показывать к ним путь и он ничего не мог знать о случившихся там грустных событиях. Посланники пользовались правом на неприкосновенность. Их оскорбление или нанесение увечий грозило большими осложнениями и сказалось бы на распределении разбойников по боевым объектам. Сам Синно
[84]
находился в руках главарей Хондо. Кудзурю не мог действовать вопреки господствующим обстоятельствам. Он признал свою ошибку. На следующий день ожидалось объявление о карательной экспедиции против Коно. Таросаку с лазутчиками намечалось отправить незамедлительно, чтобы они встретили участников банды на его ферме с исчерпывающей информацией о положении дел в Кономуре. Весь состав банды должен быть на месте до того, как эти ребята организуют оборону. Детали нападения предстояло утрясти после получения донесений лазутчиков, осведомленных самим Таросаку о ситуации в Кономуре. Подозрение может пасть на кого угодно из пришлых постояльцев постоялого двора, но не на него. Никогда еще Таросаку не приходилось так крепко задумываться. Услышавшему известия обо всем этом Хёсукэ осталось только радостно потирать руки. Он подумал о Сёдзи и Таро во главе пятисот человек Коно. «Ба! Наш приятель Кудзурю вынашивает собственные планы. Таросаку не следует передавать никакого послания. Он сам служит лазутчиком у Коно». Братья Казама несказанно удивились. Этот селянин числился местным надежным человеком их банды. «Тогда мы должны пойти в наступление вместе со всеми разбойниками и в подходящий момент объявим наши имена с сюзереном». Так делали рото Огури при организации взаимодействия между собой. С наступлением темноты братья Казама удалились.
