Велика была радость Токодзи и его жрецов по поводу вновь явленного чуда в виде неожиданного исцеления Сукэсигэ. Они вразнобой говорили и шутили по поводу «скромно» накрытого пира, устроенного в честь господина из Огури, причем выглядел он теперь замечательно. Сёнин Дзёа веселился как мог. В Юноминэ он принес с собой великую весть. На двадцать седьмой день второго месяца 32 года Оэй (17 марта 1425 года) скончался сёгун Ёсикадзу. Свой пост снова занял Ёсимоти, и это в отсутствие прямого наследника. Всем было известно, что Санкан Киото с большим недовольством рассматривал возможное наследование со стороны канрё Камакуры или восшествие его сына на этот высокий пост. Хатакэяма Мицуиэ открыто противился такому повороту событий. Он высказывался в пользу возвращения к мирской жизни Гиэна, служившего священником в Сайрэндзи на Ниэйцзане. Даже до того, как Ёсикадзу поставили сёгуном, он добился сближения между этими двумя братьями, и в 29 году Оэй (1422) Ёсимоти нанес Гиэну визит с соблюдением полного церемониала. Произошло соединение родственников. Тем самым в Киото появилась негласная поддержка дому Огури. После возвращения на север Сёнин Дзёа получил поручение на передачу в собственность прежней вотчины Огури в Хираокано Кумабусэ на территории Синано. С доходом в три тысячи коку
[74]
семья феодала могла существовать в своей вотчине до восстановления в полной мере доверия после возмездия на голову Иссики Акихидэ. Дзёа не стал терять времени попусту. Оставив мужа и жену с указанием медленно следовать за ним, он отправился в Мияко, чтобы составить официальное обращение по поводу восстановления их общественного положения. Потом его воззвание отправили во все положенные инстанции: «Огури Кодзиро Сукэсигэ полностью излечился от болезни гобё, ему возвращена его вотчина Хираока-но Кумабусэ, производится сбор самураев дома Огури, которым следует незамедлительно прибыть в Хираоку».
Перед отправлением в путь Сукэсигэ захотел проверить полноту восстановления его сил. Тэрутэ вполне устраивало состояние его здоровья, а как он сам себя чувствовал? Дорогу в деревню преграждал тяжелый камень, достойный усилий десятка мужчин. Он скатился вниз во время недавнего дождя, и теперь кули потели от беспомощной попытки столкнуть или скатить его с пути. Сукэсигэ в компании с группой молодых жрецов предпринял попытку пройти в этом месте. «Вот и повод проверить, – рассмеялся он, – целебные свойства вод Юноминэ, а также чудесную помощь нашего светлейшего бога». Взявшись за веревку, он взвалил этот камень себе на плечи. Жрецы, задыхаясь и веселясь, с трудом полезли на холм вслед за ним. Спорым шагом Сукэсигэ возглавил шествие. Рядом с вершиной он обернулся: «Пусть это послужит будущим поколениям знаком великодушия и всемогущества Якуси Нёраи. Никто не посмеет его стронуть, и будет этот камень стоять здесь всегда». Эта реликвия сегодня стоит на том же месте, где его оставил Сукэсигэ, и ему поклоняются все проходящие мимо паломники. Потом он сходил на поле рядом с деревней. Здесь Тэрутэ каждый день сыпала варасибэ (стебельки риса), которые ложились на его брови и обеспечивали постоянное обтекание потоком его лица. Он молитвенно сложил руки: «Пусть Якуси Нёраи обеспечит владельцу данного поля урожай риса без высадки рассады на вечные времена или до тех пор, пока вера пребывает в душе мужчины, достойного такого дара». Увы и ах! Сегодня это поле существует, но дар его утрачен на протяжении последних поколений, хотя о нем прекрасно знают прадеды земледельцев наших дней. После этого в соответствии с инструкциями Тэрутэ тележку Сукэсигэ доставили на вершину горной дороги и похоронили на ближайшем скате холм, как приказал бог; а на месте курума-дзука водрузили камень для напоминания прохожим о ней. Здесь до сих пор сохраняется могила, хотя камень над ней уже много раз поменяли.
В храме Когэна из Хонгу наши супруги молились долго и усердно. В доме сёгуна господина и госпожу, восстановленных в правах, встретили с большой теплотой. Доход Сукэ сигэ оставался все еще весьма скромным, но перспективы вложений представлялись благоприятными. В славные дни пятого месяца (июня) уровень мощной реки Куманогавы в ее нижнем течении понизился. Воздух наполнился ароматом диких лилий, их прекрасная белизна в центре соцветия переходила в карминовый цвет. По горным склонам кроваво-красными пятнами расплескалась азалия, ее отражение в спокойных водах реки выглядело величаво. Миновав нависавшие зубчатые стены Симокузана, спустившись к водам с судами, увенчанными треугольными парусами, они дошли до Сингу. Завершив должным образом молитву здесь, они отправились на гору Нати, чтобы принести искреннюю благодарность Деве Милосердия. Ах, Каннон Сама! Каннон Сама! Крик этот прозвучал не предсмертным, а победным воззванием, наконец-то означавшим, что страдания навсегда покинули Сукэсигэ и Тэрутэ. В Кацуре наняли лодку до Маидзаки, расположенной рядом с озером Хамана. Таким образом, они высадились в Тотоми, чтобы продолжить путь на гору Кумабусэ для встречи с рото в Хираоке.
[75]
Часть четвертая
Свершение кровной мести
Не высоко в небесах, не среди океана,
Не в самой уединенной горной расселине,
Не в этом огромном мире найдено место,
Где некто стоящий на ногах мог бы избежать смерти.
Дхаммапада. Вопросы и загадки царя Милинды
Глава 19
Онти Таро и Рото Огури
Разлучение рото Огури с их господином и друг с другом произошло согласно условиям, на которых началась знаменитая битва у Яхаги. Советом было принято решение о том, чтобы вылазку провести в сумерках после того, как Имагава покинут рубеж поражения стрелой и добротно обоснуются на ночь. Во главе своего отряда рото Сукэсигэ должен был устроить неразбериху в лагере противника, совершив нападение на руководство Имагава. Братьям Асукэ поручалось завладение переправой и обеспечение спокойного отхода дворцового гарнизона. Тем не менее до назначенного срока осуществления намеченного плана оставалось несколько часов. А пока предстояло отразить штурм противника. Поскольку налицо были все признаки его возобновления, командиры отрядов разошлись по своим местам на стене. Среди всех остальных защитников дворца самыми стойкими проявили себя рото Огури, и никто не мог лучше их справиться с поставленной задачей. Сукэсигэ с братьями Асукэ поскакал к главным воротам в сопровождении Мито-но Котаро. Братья Казама, Танабэ, Гото, Катаока по парам отправились на назначенные для них позиции. Едва они до них добрались, как вспыхнул пожар. Во дворце возникла полная неразбериха. Противник ринулся в наступление. Вылазка получилась беспорядочная, то есть скомканная и безнадежная схватка началась при подавляющей инициативе Имагава.
