В сопровождении рото Удзитомо двинулся вверх по дороге в гору. Они еле тащили ноги, как будто налитые свинцом, а пагода при этом удалялась на пройденное ими расстояние. Уже сгущались сумерки. Но когда они почти выбились из сил, к их большой удаче появился молодой жрец, стремглав поднимавшийся по склону. Он бы проскочил мимо, даже не поприветствовав наших путников, но Удзитомо ухватил его за одежду. Попав таким манером в плен, жрец спросил с видимой опаской или недовольством, что от него хотят эти люди. «Мы ищем пристанища на ночь, – ответил Удзитомо. – Прошу проводить нас до монастыря, находящегося поблизости, до которого мы никак не можем дойти». – «Его на самом деле трудно найти, – последовал ответ. – Только тот, кто искренне желает в него войти, отыщет его ворота. Но для этого требуется откровенное желание такого подвига. Следуйте за мной или за собственным носом по вашему желанию». С таким едким замечанием он счел себя свободным и скользнул вверх по склону, чтобы скрыться, словно в тумане. «Что за дерзкая компания монахов! – громко проворчал наш самурай. – Да очистит пламя и меч в один прекрасный день их обитель! Не всегда им скакать по правой стороне. Но больше всего все-таки хочется посетить этот странный монастырь». После этих слов он заметил совсем недалеко в темном лесу ворота. «Неудивительно, – засмеялся он, – что бритоголовый позволил себе потешаться над нами. Взгляни, Такэёси! Приют и пропитание наконец-то нашлись, причем совсем под рукой». Вокруг стояла тишина, но по нарядному и ухоженному виду можно было судить о работе заботливых рук. Как только они вошли внутрь, вперед выступил сёкэ: «Совершенно очевидно, милостивый государь, что вы ищете приюта на эту ночь. Многие сюда приходят – и остаются насовсем. Место здесь спокойное, тихое, как склеп. Наш настоятель пока что находится в отлучке, но извольте войти. А объясняться будете с ним. У нас заведено предоставлять гостям угощение. Ничего особенного нет, кроме того, что растет из земли». Юки Ситиро ответил монаху так: «Известный нам сёдзин (овощные блюда) вашего братства не уступает рыбным и мясным блюдам простолюдинов. По правде сказать, в монастырях обитают самые искусные повара». Монах ухмыльнулся: «Наш местный повар прекрасно владеет своим ремеслом, и он готовит непревзойденные по вкусу блюда. Извольте войти». Он проводил их в просторные внутренние палаты. «Здесь следует подождать приглашения нашего осё. Его аппетит не позволит ему долго ждать».
«Какой неприятный малый! – посетовал Юки-доно своему рото. – Ему бы только глумиться. Мне не нравится его манера вести беседу и само место не по душе». – «Быть может, – заговорил рото, – хотя бы повар и его угощение соответствуют его бахвальству. Вашей светлости нужен отдых и еда для выполнения сложного своего задания». Удзитомо с его слугой пришлось какое-то время ждать. Они уже начали сонно поклевывать носом. Вдруг Удзитомо выпрямился и встряхнул своего попутчика: «Нельзя спать в таком чудном месте. Что это за шум?» В соседнем помещении кто-то будто бы жевал и громко чавкал. Удзитомо поднялся и потихоньку приблизился к перегородке. Проделав мизинцем отверстие в шелковой ткани, он глянул в нее. Ацу! Его глазам предстало ужасное зрелище. Он увидел того самого отвратительного на вид жреца, раздувшегося в несколько раз. В миске он толок мясо свежих нарезанных конечностей и кровь. Свое месиво он время от времени отправлял в рот и жевал с превеликим удовольствием. Чудовище подняло миску и громадной палкой-мешалкой отправило остатки трапезы в свою объемную глотку. «Теперь займемся остальными», – прорычало оно. Поднимаясь, ужасный жрец уловил блеск глаза Удзитомо в отверстии перегородки. Послышались громовые раскаты смеха. «Ха! Ха! Добрый самурай приходит незваным на праздничный стол. Разве тебя не предупредили о том, что здесь гостей подают на праздничный ужин? Разве не вы сами искренне пожелали войти в наш священный приют? У нас как нигде больше предаются чревоугодию. Понятно, что наш Юки-доно должен доставить удовольствие любителю поесть Ёкай-доно, причем в самом прямом смысле этого слова».
Ах! Сомнений больше не оставалось: перед ним находился похититель несчастной Сираито. Приказав рото следовать за собой, Удзитомо разорвал перегородку и оказался лицом к лицу с оборотнем. Натянув тетиву своего лука, он тщательно прицелился, а потом стрелу за стрелой пустил во врага. Ёкай радостно ревел и бесновался. Он ловил стрелы рукой, пастью, гнул и ломал их железные наконечники. Юки Ситиро пришел в великую ярость и отчаяние. «Давай! Меня охва тывает голод», – ревел оборотень. «Меня охватывает голод», – ворчал Удзитомо, но сражаться ему приходилось на пустой желудок. Он бы сам с радостью растерзал плоть оборотня. «Связь со злом ведет к утрате приличных манер, – подумалось Ситиро. – Пребывание в компании этого приятеля склоняет к внешним проявлениям его поведения». Ужасно вопя, клацая зубами и скрежеща когтями, Ёкай подбирался к нему. В отчаянии Удзитомо выхватил свой меч и ударил им изо всех сил. Меч как будто бы встретил глыбу гранита. Край лезвия утратил остроту и сломался. Когти оборотня впились в его тело. Еще мгновение, и зубы чудовища вонзятся в шею Удзитомо. «Хатиман Юмия Мариситэн!» Последним усилием Удзитомо ударил в сверкающий глаз оборотня своим кинжалом. Клинок погрузился в податливую субстанцию. Наш самурай оказался на земле. Монастырь, Ёкай, все признаки ужасного пиршества вурдалака исчезли. Он лежал на склоне горы в темноте леса. Совсем рядом лежал его рото. В сумрачном свете звездной ночи можно было разглядеть, что тело рото кто-то разрубил на куски. Удзитомо приложил руку к голове. Неужели вся пережитая сцена была видением и приступом безумства? Неужели этот человек погиб от руки своего господина? Юки Ситиро горько заплакал.
Пиршество Ёкай
На рассвете он выкопал могилу, чтобы похоронить останки своего несчастного слуги. Потом медленно спустился по склону. Ближе к самому подножию он набрел на девочек, резвившихся перед воротами. В том, что усадьба и ее обитатели настоящие, на этот раз можно было не сомневаться. Он подошел, чтобы попросить пристанища и еды. Девушка, к которой он обратился, тревожно отпрянула. «Прошу вас, милостивый государь, – попросила она, – сюда не заходить. Каким ветром вас занесло на эту гору? Здесь поселился самый страшный на свете ёкай. Жители окрестностей несут подношения для его ужасных оргий. На услужение ему отправляют или предлагают у алтарей девушек». Удзитомо только обрадовался. Наконец-то удалось обнаружить берлогу этого оборотня. «Расскажите мне, а меня зовут Удзитомо, – попросил он, – что надо сделать. Спасение у вашего порога. Всех надо вернуть в свои дома». Девушка взирала на него с сомнением. Потом сказала: «Храбрый сударь, обдумайте это дело получше. Если вам суждено будет вернуться, принесите с собой веревку, свитую из такого пенькового полотна, которое жертвуют богам. Вот ей-то он не может противиться. Принесите с собой побольше баклажек с сакэ. Он его выпьет и пробудится. Приведите с собой свору собак. Он очень любит псину. Под псину он выпьет гораздо больше. Так может появиться шанс разделаться с Ёкаем. Иначе вам не суждено вернуться. Предоставьте нас судьбе в виде его похоти и прожорливости». Самурай назвал себя: «С тобой говорит правитель Юки по имени Ситиро Удзитомо. Я обязательно должен вернуться и покорить вашего Ёкая. Не падай духом». Уверенный в себе, он дал стремена своему коню и поскакал прочь.
