К утру, немного поплутав по незнакомой местности, я вышел к околице села. Это место назначения – Усвятье.
– Ну все, товарищи, нужное вам село перед вами, – Усвятье.
Парочка переглянулась:
– Вот что, взводный. Это село – лишь промежуточный этап. Сразу обо всем говорить мы не имели права.
Вашу мать с вашей секретностью! Ведь двое суток уже в дороге, а, оказывается, это еще не конец пути.
– Нам вообще-то в Приднепровскую надо.
Я прикинул по карте. Так это еще километров тридцать, почти на юг. Днем не пойдешь, надо располагаться на отдых. И село крупное, на опушке леса спать неразумно.
Пока еще не рассвело, мы решили обойти село и укрыться в первом же лесу, где места поукромнее – в самой чаще. Нашли такое место – овражек, поросший на склонах кустами, внизу ручеек журчит. Совсем маленький, шириной с локоть, а все равно вода свежая. Самим напиться-умыться, фляжки пополнить. На марше не пили, только рты полоскали водой, и фляги были почти пустые. При интенсивной ходьбе пить нельзя – потеть начнешь, силы терять. Другое дело – на отдыхе. Поели галет с немецким салом, уложенным в брикеты. Ничего – неплохое сало. Может быть, и не немецкое – трофеи немецкие, только упакованные на немецких фабриках.
Видя, с каким удовольствием я поглощаю консервы, «Иванов» со знанием дела сказал:
– Для парашютистов изготовлено.
А мне все равно для кого, лишь бы вкусно и сытно.
«Иванов» сам вызвался на часах стоять, а мы с «Сидоровым» сразу спать улеглись. Ночные переходы выматывали все же. Я отрубился сразу.
Проснулся за полдень от тихого разговора. Открыл глаза – «Иванов» и «Сидоров» над картой склонились и что-то тихо обсуждают. Всё секреты от меня, никак не наговорятся наедине. Чего секретничать, когда пункт назначения известен?
Заметив, что я проснулся, «Иванов» приказал мне заступить на охрану, а через четыре часа меня сменит «Сидоров».
Глава 8
К утру следующего дня мы уже были на окраине Приднепровской. «Иванов» и «Сидоров» разглядывали ее в бинокль.
– Есть немцы, форма полевая, – коротко доложил «Сидоров».
«Иванов» лишь кивнул.
Да какая разница – полевая форма она и есть полевая: серая у пехотинцев, черная у танкистов. По мне, хороший
немец – это мертвый немец, такой уж точно не выстрелит в меня. Но для парочки форма явно играла какую-то роль, для меня пока непонятную.
– Вот что, взводный. Ты найди укрытие получше, пережди там. Мы в поселок сходим, а вещи оставим здесь, на тебя.
Мне быстро удалось найти подходящее укрытие – под корнем поваленного дерева. Углубление в земле большое, заросшее травой, прямо берлога какая-то. Я уложил туда ранец «Сидорова», их плащ-накидки немецкие и устроился сам.
Разведчики придирчиво оглядели друг друга и, не найдя изъянов в обмундировании, ушли.
Положив под руку взведенный автомат, я с удовольствием растянулся в убежище. Час шел за часом, я временами впадал в прострацию – состояние между сном и бодрствованием, но тем не менее раздавшийся хруст веток услышал сразу и насторожился. Осторожно перевернулся на живот и взял оружие поудобнее. Не хотелось его использовать без особой необходимости – до поселка не больше километра, стрельбу слышно будет.
Услышал знакомые голоса, приподнял голову. Тьфу ты, парочка стоит.
Я выбрался из укрытия.
– Извини, взводный, тихо подходить не хотели, специально слегка шумнули, чтобы ты не всполошился.
Видимо, поход в поселок прошел удачно, оба выглядели довольными. Расспрашивать бесполезно, к тому же лишние знания – большие печали, по крайней мере – в разведке.
– Переодевайся, сержант.
К моим ногам упал узел с одеждой. Развернув его, я обнаружил рубашку, штаны, растоптанные ботинки. Ну, раз приказали – переоденусь. Им виднее. Я скинул форму, скатал ее в узел.
– Э-э, нет, снимай и нательное.
«Сидоров», видя мое недоумение, улыбнулся:
– Печати казенные на нем.
И правда, на исподнем стояли черные прямоугольные штампы полка. Мелочь, но если немцы досмотрят – быть беде.
Я снял исподнее, надел гражданские штаны и рубашку. Все ношеное, но чистое и не рваное. И башмаки впору пришлись.
Оба придирчиво оглядели меня и остались довольны:
– Похож на местного – сгодится. Отдыхай пока.
Интересно, что они задумали? Явно хотят, чтобы я тоже в поселок пошел.
К вечеру, когда солнце уже клонилось к горизонту, парочка засобиралась.
– Петр!
От неожиданности я вздрогнул. Раньше они меня взводным величали, теперь вдруг по имени.
– Мы в поселок идем, сам понимаешь, дела. Встреча у нас важная. Подстраховаться надо. Ты идешь вперед, мы – за тобой. Оружие брать нельзя. Адрес – Железнодорожная, 14. Запомнишь?
– Не дебил.
«Иванов» объяснил, как найти улицу.
– Пройдешь не спеша мимо дома – там перед ним палисадник. Посмотри внимательно – не насторожит ли чего? Если все чисто, почеши затылок, насторожит что-нибудь – покашляй. И в любом случае сразу уходи. Встретимся здесь же, в лесу.
Непривычно мне было идти без формы и без оружия. Хотя, если честно – не совсем без оружия. Финку я все-таки под рубашку – под брючный пояс – сунул. Идти даже без ножа – это для меня уж слишком. И так чувствовал себя почти голым. Идти было необычно легко: на плечо не давила привычная тяжесть автомата, рубашка навыпуск ремнем не перехвачена.
Подумал: идти открыто по дороге или задворками добираться до Железнодорожной? Пошел все-таки по дороге, остановился у первых домов – дождался, пока подтянутся «товарищи» в немецкой форме. Не спеша, изображая походку усталого человека, я шел по улице.
Вот и третий поворот. Я свернул налево. На станции свистнул паровоз, громыхнули вагоны. Значит, улица Железнодорожная в самом деле имеет отношение к стальной магистрали.
Прочитал на углу дома табличку – все верно, с улицей не ошибся. На углу – дом номер один. Стало быть, четные номера на другой стороне. Головой не вертел – зачем? Я же вроде местный, поселок знаю. Сам же глазами по сторонам из-под бровей зыркал.
Вот и дом номер четырнадцать. Ага, приметы совпадают: низкий заборчик, за ним – палисадник с цветами, простенькие шторы на окнах. Во дворе – никого, и в соседних домах никакого движения. Сделав еще несколько шагов, я почесал
затылок. И, сворачивая в переулок, увидел, как «товарищи-немцы» смело заходят в калитку.
Быстро темнело. Возвращаться в лес? Приказ был без вариантов – вернуться и ждать.
Я сделал небольшой круг по улице и направился назад – по той же самой Железнодорожной улице. Шел и прислушивался: не раздастся ли впереди стук подкованных сапог немецкого патруля? Ходят ли патрули по поселку, я не знал, но остерегался встречи с патрулем, которая стала бы последней. Надежда – только на свои ноги. Потому я был готов в любую минуту метнуться в сторону, скрыться за домами, раствориться в огородиках, за сараями.
