В ход пошли гранаты. Разрывы гранат перекрывали крики бойцов, команды, стоны раненых. За дымом выстрелов и разрывов гранат я не заметил, как передние цепи наших бойцов ворвались в траншеи, и там сейчас шла рукопашная. Штыками, прикладами, кулаками бойцы били немцев – зло, отчаянно, насмерть. На некоторых участках бойцы, преодолев позиции врага, стали приближаться к ближним избам деревеньки. Уцелевшие гитлеровцы, отстреливаясь, отступали, пытаясь найти укрытие за бревенчатыми стенами изб.
Комбат в сопровождении двух бойцов перебежками бросился к деревне. Издали боем управлять невозможно, передовая – не генштаб, где можно проводить сражения на картах, планируя удары. Прошли.
Пора и нам – за ним, к сражающемуся батальону. Наша задача – быть там, где батальон, и мы побежали по полю в направлении деревни.
Вот и немецкие окопы. Много убитых, раненые – и наши, и немцы. Кто бредил, кто просил пить, отплевываясь от пыли, кто просил перевязать, кто-то умолял пристрелить, не в состоянии сделать этого сам. Глядеть на них было тяжело.
– Потерпите, братки, чуток, мы скоро вернемся…
Преодолев траншеи, мы побежали дальше – к деревне.
Посвистывали пули, но прицельной стрельбы не было, бой кипел в самой деревне.
Только забежали за крайнюю избу, как впереди что-то здорово жахнуло. Это не граната, слишком сильно.
Я выглянул из-за угла. Посреди дороги горел немецкий грузовик, вернее – его остатки. Кузова почти не осталось, кабину отбросило в сторону, чадно дымили колеса. Наверняка в машине были ящики с гранатами, пуля попала, вот и рвануло.
Навстречу нам двое бойцов несли тело. Я присмотрелся – майор.
– Ну-ка, бойцы, остановитесь. Что с майором?
– Взрывом зацепило – тяжело, в живот.
– Кто за него?
– Нету никого, взводные в атаке полегли, ротные – уже в деревне сгибли.
Бойцы двинулись с раненым майором в тыл. Выходит, из офицеров только я и лейтенанты мои?
– Давайте-ка, ребята, вперед, повоевать немножко придется.
Перебежками мы продвинулись на пару изб. А бой уже
дальше уходит, стрельба смещалась за деревню. Мы побежали догонять.
А штрафники уже из деревни вырвались и по полю шли, преследуя отступающих немцев. Немного штрафников осталось – сотни полторы, по численности, – на роту набирается.
Уже половину поля преодолели, как навстречу, из леска, танки выползли. Танки средние – Т III, и всего-то четыре штуки, только у штрафников из оружия винтовки да автоматы. Из них танк не подобьешь.
Мгновенно оценив безнадежную для себя обстановку – все-таки офицеры, хоть и бывшие, – штрафники повернули назад, к немецким окопам.
Добежав до окопов, я с лейтенантами спрыгнул к засевшим здесь бойцам. «Эх, батарею бы сюда, хоть «ЗИС-2», хоть «ЗИС-3», – подумалось. Немецкие Т III – это не «тигры» или «пантеры». Их из наших пушек запросто подбить можно. «А если артогонь по рации вызвать?» – мелькнула дерзкая мысль.
– Слушайте меня! Батальон остался без управления, ротные и взводные погибли. Пока я свяжусь с командованием по рации – машина наша вон там – и запрошу помощь, держать оборону! Это приказ!
Я повернулся к лейтенантам:
– Лейтенант Кошелев! Лейтенант Фролов! Остаетесь здесь и попробуйте организовать оборону. Я – к рации.
А сам – бегом через поле к рощице. Запыхался – давно уже не бегал по пересеченной местности. Радисту показываю – включай, а сам открытым ртом воздух ловлю.
Пока он с рацией возился, я отдышался слегка и определился по карте.
– Сучкова вызывай на связь!
Радист забубнил: «Третий, Третий…»
Через минуту протянул мне гарнитуру:
– На связи.
Я схватил наушники, приложил их к одному уху:
– Товарищ Третий, это Восемнадцатый. – Это был мой позывной на время операции.
В наушниках трещало, слышались голоса на русском и немецком, в общем – хаос.
– Слушаю тебя, Восемнадцатый! – пробилось неожиданно.
– Товарищ Третий! Артиллерийская помощь нужна. Немцы на танках в контратаку пошли, без помощи не удержимся.
– Ты что там – спятил? У батальона командир есть.
– Нет уже. Даю координаты.
Я продиктовал координаты западнее деревушки.
Полковник спросил неожиданно:
– А какое прозвище тебе под Ельцом дали?
– Леший!
– Не обижайся – проверка. Сейчас соединюсь, с кем надо, жди. Конец связи.
И я побежал обратно в деревню. Брать радиста с собой было рискованно.
Добрался до позиции, где находились мои лейтенанты. Половина штрафников успела с поля вернуться – подбирали трофейные автоматы, патроны и гранаты.
Танки ползли медленно, простреливая сектор перед собой из пулеметов. Снаряды берегли, из пушек не стреляли. Плоховато стало у них со снарядами в плотном кольце окружения, чай – не сорок первый год.
Вот уже ими пройдена большая половина поля. Еще пять минут – и они войдут в деревню. Тогда всем хана!
Трофейные гранаты – противопехотные, для танка они слабые, а больше у нас нет ничего, чтобы танки остановить.
Но молодец полковник, не подвел. Зашелестели в воздухе снаряды, рванули дружно. Мы все попрятались в бывшие немецкие траншеи. Раз за разом – четыре залпа. Разрывы мощные, не иначе как гаубицы стреляли. И калибр крупный.
Когда разрывы прекратились, мы выглянули из траншеи. Два танка горели, один отползал назад, еще один застыл неподвижно. Не горел, гусеницы на месте, а не двигался.
Только мы повысовывались из траншеи, как из него по нам прошлись пулеметной очередью. Как бронированная огневая точка.
– Может, у него горючка кончилась? – предположил Антон.
Кто мог точно сказать? Никто. Однако экипаж был цел, периодически обстреливал нас из пулемета и вращал башню.
– Боец, прости, фамилии не знаю. Надо поджечь или подорвать танк, – обратился я к соседу по траншее.
– Да чем же я его подорву?
– Собери гранаты, сделай связку – не мне тебя учить.
Боец собрал у товарищей трофейные гранаты, обмотал их
бинтом из индивидуального пакета, вздохнул обреченно.
– Ты не напрямую ползи – погибнешь почем зря. Укрывайся за подбитым танком, и в сторонку забирай. Подберись к танку сбоку, гранаты брось на моторный отсек и сразу отползай подальше. Понял?
– Да знаю я.
– Тогда вперед!
Боец отошел по траншее левее, выбрался, распластавшись, на бруствер, и пополз по полю. От стоявшего в неподвижности танка его укрывал горящий Т III. Дополз до подбитого танка. Все с напряжением за ним следили.
