Помню белокурую официантку, которая не понимала моего английского, но моргала очень сексуально. Удивительно, как некоторые женщины даже незнание языков превращают в технику совращения. Все уловки датского порно бессильны перед морганием той официантки. Я поговорил с ней по-латышски, на удачу. Она решила, я говорю на языке сердитых птиц. Стала щебетать в ответ и присвистывать с переливами. Очень красиво, но непонятно.
– Она говорит на голландском. Она не понимает твоего английского, – сказала Катя и взяла дипломатические труды на себя. Как-то они друг дружку поняли. Красивые девчонки удивительно легко сходятся.
Оказалось, я произношу неверно даже «мартини», «кампари» и «томатоз энд потэтоуз». Мой школьный педагог по английскому Галина Юрьевна привила мне особый, воронежский акцент. Из всех англоговорящих людей только она меня и понимала.
– Официантку зовут Линда, она работает первый день и очень волнуется, – сказала Катя.
Ресторан оказался гастрономическим. Повар по фамилии Мюллер исповедует неопластицизм с характерным для кубизма отторжением фигуративных элементов. Мы видели, как выносят пасту – на трёх тарелках, символизирующих ин, ян и хрен. Из макаронной волны, будто морской дракон, вздымается лобстер.
Меню на немецком, но это не важно. Мы перевели названия с помощью интернета. Стало ясно, повар страдает галлюцинациями. Я выбрал блюдо наугад, номер двенадцать. Нам вынесли двенадцать супов в двенадцати бокалах. Пришёл лично Мюллер и на медленном английском жалел, что нас с Катей только двое, потому что это супы для диспута. Нужно пробовать их и обсуждать в большой компании. Я решился макнуть язык в три бокала. В них оказались, по очереди: креветки в какао, тыква в малине и свекла с уксусом и вишней. После третьего бокала аппетит меня покинул. Креветки пахли, будто покинули море пару лет назад и с тех пор валялись в тёплом месте. Их дух напомнил традицию колымских зеков приманивать медведей несвежей рыбой. Косолапый идёт на аромат, зеки ловят его и жрут самого. Я рассказал эту историю, Катя поддержала диспут интересным предположением. Она считает, в другие дни блюдо номер двенадцать – это обычные сосиски. Но сегодня у Мюллера взорвался холодильник, и всё в нём перемешалось. На верхних полках образовались как бы салаты. А в поддон стекли будто бы супы.
Каплице. Осталось 1509 километров
Катя спрашивает, где я отдыхал в прошлом году. Нигде не отдыхал. Посетил город Тарту, видел листья, дождь, памятник собачке, убитой автобусом, разбухшим от финских туристов. Эстонцы не любят финнов. Считают их недо-эстонцами. А тут ещё собачка погибла. Сам Тарту прекрасен. Я бы хотел купить там квартиру.
– Квартиру или дом? – уточнила Катя.
Свой дом – это морока. Хороший не купишь, а самому строить – спятить можно от обилия нюансов. Мой знакомый миллионер строил дачу. Человек осторожный, он всё делает наверняка. Он заранее купил село молдаван. Бессарабы в строительстве способны на всё, кроме арифметики. Число и высоту ступеней они исчислили, гадая на куриных косточках. Теперь Борисова лестница вызывает сложные чувства. Восходящему человеку кажется, будто он хромой конь в горах. Всё время спотыкаешься. Миллионер проверял рулеткой, – на лестнице ни одной одинаковой ступени. В гости к нему приезжают другие миллионеры, говорят, как забавно у вас ходить! А некоторые падают и матерятся.
Ещё молдаване построили весёлую канализацию. Она всасывает отходы, а потом выплёвывает в самых неожиданных местах. И обязательно – в виде фонтана. Время извержений предсказать невозможно, канализация презирает ритм. А ритм, по Бродскому, – основа гармонии.
Катя говорит, что больше не хочет жить в доме. Слишком много хлопот. Квартира лучше всё-таки.
– Вот ты знаешь, например, где у нас газонокосилка? – спросила она.
Не знаю. Но мне очень понравилось это её «у нас». Катя продолжает возмущаться:
– Зимою снег, осенью листья. А уборка! Ты моешь посуду, хорошо. Я убираю всё остальное в этих хоромах. Думаешь, легко? Как хочешь, но листья и снег отныне на тебе!
Строгая такая. Я не стал говорить, что готов убирать все снега и листья в городе, лишь бы она осталась. Впрочем, она так говорит, будто впрямь не собирается исчезнуть.
– Но ты же любишь гулять. Свежий воздух всякий… – говорю я.
– Люблю. И грибы люблю собирать. Но совсем не как один мой знакомый, который шёл домой с мешком картошки, заглянул в лес на секундочку, нашёл груздь и потерял разум. Через десять часов, весь в пауках и улитках, измождённый и счастливый, пришёл домой. Картошку он нёс на спине, а грузди в свитере, завязанном узлом. Упал на кровать, лицо зелёное, говорит: «Нет сил чего-то». И добавил тихо: «Как же здесь чудесно, в нашем Простоквашино!» Ну так вот, я совсем не такая любитель природы. И однажды непременно переберусь в квартиру.
Я сказал, что тоже в душе горожанин. Когда-то я жил в деревне, целых три дня. И поклялся впредь держаться вдали от этого опасного места. То есть, было и много хорошего, конечно. Помню курицу с грибами, соседка угостила. Там же я встретил миллион любознательных насекомых и растение «бешеный огурец» на заборе. Что в нём бешеного, мне не сказали. Помню ещё зовущий хохот крестьянки Оли откуда-то с вершины сеновала. Не знаю, сама ли Оля туда запрыгнула или вознеслась с помощью. И правильно ли было применять для её спасения вилы – тоже не понятно. Соседи сказали, эта Оля – нормальная баба. Если так, то что такого вытворяет бешеный огурец?
Было жаркое лето, я ходил к реке. На берегу собрались алкаши, сами не купались, но рассказали, что вода тут чистейшая, почти дистиллированная. Микробов нет совсем. А что цвет коричневый, так это всегда так было. В прошлом году Толик купался, купался – и ничего. Пропал куда-то. Значит, всё в порядке. Если бы не в порядке, то пришёл бы и пожаловался, он страшный нытик. А что его никто не видел – вовсе не признак речной холеры. А может, у него инфаркт, всегда нужно верить в лучшее.
Моя дочь Маша, наоборот, мечтает купить хутор подальше от города. Она мечтает развести на хуторе корову, для творога и общения. Больше одной коровы нам не вырастить, мы довольно ленивые. Но, если местность будет достаточно труднодоступна, считает Маша, корове придётся с нами дружить и слушаться. Скотина сама научится посещать пастбище и водопой. А по субботам будет ходить в лес, знакомиться с лосями и косулями. Лоси спортивные, косули изящные, у всякой коровы должен быть выбор друзей. Она же тоже женщина и любит общаться. Лишь бы домой не водила. А зимой пусть ягель копает. Такие вот у Маши животноводческие планы.
Город Табор. 1421 км. до конца
Я спросил у Кати, отдыхала ли она в Крыму.
– О да! – ответила Катя. Там она познакомилась с Валерой из Кременчуга, прямо на пляже. Валера признался, что никого не видел, кроме Кати, умеющей загорать так божественно. Обещал ждать каждый день до конца времён, тут же, возле раздевалки. Не смогла отговорить. И вернуться не получилось. Интересно, сколько времени нужно, чтобы из Валеры получился хамон, – спросила Катя.
