– Что-то типа того. Три больших зеленых мужских члена с красными крыльями на черном фоне. Колоритно!
– Ой, – он приостановил процесс раздевания. – Зачем же три?
– Ну какой же ты непонятливый. Это же триптих. Значит, всего должно быть по три, – я на секунду задумалась и сняла свитер сама. – Спроси еще, почему зеленые…
– Нет, я лучше спрошу, почему с крыльями, – он принялся за юбку.
– Зеленые – потому что замерзли, а с крыльями – потому что улетают в теплые края. Но ты не бойся – они вернутся, – успокоила я Андрея и, откинувшись на спину, увлекла его за собой…
Мы гуляли по ночной Москве, я и мой шотландский сеттер, и все было хорошоооооо. Были звезды и фонари, были бездомные кошки и пьяные бомжи, были любопытные менты и веселые проститутки, то есть все то, что можно найти в столице после полуночи.
– Все в порядке? – поинтересовался сеттер. – А то за последние два часа я не заметил ни одного приступа иронии. Ты не больна?
– Ш-ш-ш. Не буди спящих собак. Внезапно может начаться ремиссия с осложнениями. Мне тихо и мило, и я довольна жизнью и собой.
Андрей удовлетворенно улыбнулся.
– Это определенно благодаря мне. Видишь какой я полезный и симпатичный.
– Угу, как гигиенический тампончик. Удобно и сухо, – не удержалась я.
– Такой маленький? – ужаснулся он. – Обижаешь, подружка!
Фыркнув, я потеснее прижалась к нему. Была ночь, была Москва, была весна, и, как это ни странно, была любовь. Моя любовь!
Глава двадцать седьмая
(Размышления о публицистике. Неожиданный поворот в сюжете. Как бы этот путь к развязке не затянулся… Неважно, главное – не увлекаться описаниями природы.)
Нет, неужели вы и вправду поверили, что у меня все может быть в полном порядке? Нет, ну скажите, как вы могли допустить такую невероятную мысль? У меня – и в порядке! Ха!
Когда с утра в понедельник я, будучи внимательной дочерью, проинформировала маму о том, что жива, здорова и не беременна, мне пришлось выслушать нуднейшую нотацию, из которой я узнала, что представляют из себя тридцатилетние девушки, не ночующие дома.
(Интересно, откуда моя мама набралась таких словечек?) Определившись таким образом в собственном статусе, я разбудила Андрея:
– Вставай, публицист. Уже утро.
Он с трудом уселся на постели.
– Уже? Сколько часов мы спали?
– Полтора, ну, может, два, не больше. Достаточно.
Андрей замотал головой, застонал и залез обратно под одеяло.
– Ну нет, так не пойдет. Я полна энергии и энтузиазма. Поэтому сейчас мы встанем, – с этими словами я спихнула его на пол, – затем оденемся, – я попыталась натянуть на него трусы, – и поедем в офис работать, – пока я искала в шкафу чистую рубашку, он заснул прямо на полу. Через полчаса он, пошатываясь, стоял в коридоре при пиджаке, галстуке и ботинках. Я критически осмотрела его с головы до ног.
– Сойдет. Только старайся держаться прямо, публицист. А то сотрудники повесят на меня какой-нибудь непристойный ярлык. Им невдомек, что по ночам можно просто болтаться по улицам, без осложнений.
– Почему публицист? – Он стал медленно падать влево, и мне пришлось прислонить его к стене.
– Это мама… Она сказала, что место мне в публичном доме. Поэтому ты – публицист, я публицистка, и вообще мы здесь публицируем вовсю… – Я доволокла его до лифта, втолкнула вовнутрь и нажала на кнопку первого этажа. Лифт, зашумев, поехал вниз, а я вернулась в квартиру, где меня ждал крепкий кофе, который я с удовольствием выпила за процветание публицистики.
В офис я вошла часов в двенадцать. Первой, кого я увидела, была Ленка.
– Чего тебя не было три дня? Болела? – Не дожидаясь ответа, она исчезла в туалете.
Я поплелась за ней. Спать хотелось ужасно.
– Какая-то ты сегодня не такая, – я повнимательнее присмотрелась к Ленке. Минимум макияжа, аккуратно уложенные волосы, строгий брючный костюм… Кого-то она мне напоминала. Впрочем, мне не пришлось долго раздумывать, кого именно.
Дверь в туалет открылась, и передо мной предстала Анжелика. Ууух! Америка пошла ей на пользу, да еще как! Настроение у меня резко упало. Бессонная ночь не сделала меня краше, и Андреева джинсовая рубашка, висящая мешком, никак не могла соперничать с кашемировым жакетом от Версаче.
– Здравствуйте. Кажется, вас зовут Лариса? – промолвила Анжелика томным голосом.
– Рада вас видеть, Анжелика. Давно вернулись? – бесцветно поинтересовалась я и покосилась в зеркало. Радости увиденное не добавило.
– Уже четвертый день на работе. Но вас ведь не было? Наверняка болели? Неважно выглядите.
Ах, стерва полосато-звездная, какое ей, собственно, дело до того, как я выгляжу? Я слегка разъярилась.
– Свинкой с осложнениями. Старайтесь ко мне не прикасаться, очень заразно. Страшно болят уши, чешется пятачок, и потом все время хочется хрюкать.
– Ах, Анжелика, не обращайте внимания, это наша Лариса так шутит, она все время несет какую-то ерунду, – вмешалась Ленка.
– Я поняла, уже наслышана про вас, – со спокойной улыбкой ответила та.
Она повернулась к Ленке, и они стали обсуждать какие-то новые духи, а я постояла с полминуты, раздумывая, что это такое поняла Анжелика и о чем и от кого она наслышана. Настроение сошло на нет и опустилось на нет-нет, когда я села за стол. Наши дамы перешли на стиль а-ля Деловая Леди тире Анжелика, а мужчины оторопело сидели по углам, переваривая происходящее. Открыв компьютер, я взялась за недоделанный перевод.
– Видала? – прошипел Серега мне на ухо. Я вздрогнула от неожиданности. – Как в музее восковых фигур, типа. Все холодные, неприступные, едят ножом и вилкой и краснеют от нормального мата. До чего докатились…
– Неужели краснеют? – поразилась я.
– Все как одна, в натуре. Даже Серафима.
– Действительно ужас. Что-нибудь еще?
Серега помялся, потоптался, помычал.
– Ну выкладывай. Я-то уж точно не покраснею.
– Типа, твой Андрей… Ну как это, в общем, он и Анжелика… – Я не очень (все-таки на мне, а не на Анжелике была Андреева рубашка), но насторожилась. – В общем, они каждый день ходят вместе обедать, часами сидят и болтают в офисе после работы, и по всем признакам ты, типа, проигрываешь пари.
– Чушь! Я уверена в обратном, так что ты, Сере-га, не спеши с выводами. Есть еще ровно неделя и один день. В следующий вторник тащи бабки, предпочтительно крупными купюрами. Вопросы?
Серега недоверчиво хмыкнул и удалился, а я принялась думать. Мужчины – звери ненадежные, особенно если они шотландские сеттеры, и за три дня может много чего измениться. И вообще, кто сказал, что он меня действительно любит? Ах, ОН сказал? Так я тоже много чего могу наговорить. И действительно, зачем ему я, когда рядом есть Анжелики, умные и прекрасные, к тому же недавно из Америки и от Версаче. Так я думала, думала, думала и додумалась до «кровавых мальчиков в глазах». Построив кровавых мальчиков в шеренги и скомандовав «за мной», я ворвалась к Андрею. Представшая картина заставила меня резко остановиться. Разведка доложила точно: Андрей, по-пуделиному виляя хвостом, прыгал на задних лапках вокруг жакета от Версаче, рассыпаясь заумными словами из области негуманитарной и посему мне малоизвестной.
