93
Пак сделал открытие! Он сможет попасть на тот берег ручья, если будет, как белка, перепрыгивать с ветки на ветку, с дерева на дерево.
Он быстро взобрался на верхушку старой раскидистой ниссы. С его острыми загнутыми коготками это оказалось очень легко. Отсюда, сверху, ручей выглядел совсем маленьким, словно узкая ленточка. Паку казалось, что перепрыгнуть его не составит никакого труда. Оглядевшись, он увидел нескольких белок, которые ловко, как цирковые акробаты, перескакивали с ветки на ветку. Потом он посмотрел вниз и увидел землю.
Ой! Вниз глядеть, пожалуй, не стоило. У него захватило дух. Земля была… так… далеко… страшно… далеко…
Но он не собирался отступать. Сидя на верхушке дерева и осматривая окрестности, Пак был как никогда уверен: Сабина и Рейнджер по-прежнему там, на том берегу. Его шёрстку обдувал прохладный ветерок, и Паку казалось: стоит ему прыгнуть — и ветерок подхватит его и понесёт вперёд. Однако он понимал, что перелететь по воздуху ему не удастся, необходимо прыгать с одной ветки на другую. Но едва он приближался к тонкому, гибкому концу ветки, как та начинала гнуться и качаться вверх-вниз, словно хотела сбросить Пака, и котёнку приходилось ретироваться назад, ближе к стволу, где ветка была толще и прочнее. Интересно, как белкам удаётся так ловко скакать по деревьям?
Несколько минут он сидел очень тихо. И тут послышался знакомый звук.
«Цок-цок-цок-цок!»
Та же белка, которую он видел вчера, легко прыгала с дерева на дерево, с ветки на ветку. Её пушистый хвост развевался по ветру, как парус.
«Цок-цок-цок-цок!»
Пак внимательно следил за тем, как она перелетала с одной ветки на другую, как, едва коснувшись лапками тонкого конца ветки, сразу же перепрыгивала на соседнюю. Она двигалась точно и изящно. И очень быстро.
Быстро! Вот в чём залог успеха. Должно быть, ветка сгибалась и прыгала под ним, потому что он всё делал медленно. Он тоже должен двигаться быстро, а не медленно.
Он проводил взглядом белку, пока та не исчезла среди густой листвы, и снова двинулся к тонкому концу ветки. Шаг, другой, третий… Пак глубоко вдохнул и попытался подбодрить себя.
Быстро! Надо прыгать быстро!
Вперёд, Пак! Быстро!
Но едва он сделал ещё шажок, как ветка под ним согнулась и подпрыгнула. Пак судорожно вцепился когтями в кору. Замерев, он дожидался, пока ветка не перестанет качаться под ним. Его слегка подташнивало, живот подвело от испуга. Подумав, он решил, что быстро у него ничего не выйдет. Пожалуй, он всё-таки будет прыгать медленно.
Он потихоньку пополз вперёд. Ветка становилась всё тоньше. Пак замер и посмотрел на соседнее дерево. Оно приветливо протягивало ему крепкую длинную ветку. Если он рассчитает точно, то приземлится как раз на неё.
Пак дополз до середины ветки, когда она снова запрыгала под ним. Вверх-вниз. Он выпустил когти, снова замер и стал готовиться к прыжку. Раз… два… три…
БУ-У-У-У-М!
Грохнул выстрел.
И Пак сорвался с ветки.
94
Лёжа на илистом дне протоки, Царь-аллигатор чуял неладное. Прошло уже несколько ночей, а человек в лодке ещё ни разу не появился.
«Он вернётся, — подумал Царь-аллигатор. — Такие всегда возвращаются».
Он всплыл на поверхность, мигнул золотисто-жёлтыми глазами и втянул в себя влажный воздух.
— Скоро пойдёт дождь, — прошептал он, вновь опустился на дно илистой протоки и погрузился в дремоту.
95
Старая мексиканская сосна, та, что высилась на берегу лесного ручья, тоже знала, что будет дождь. Теперь она была ростом не больше десяти метров, но всё-таки издалека чувствовала, что надвигается буря. Буря шла с юга и была ещё далеко, но дерево знало: буря будет сильной.
Деревья всегда первыми угадывают приближение бури. Эта буря надвигалась со стороны Мексиканского залива и шла вверх по течению широкой серебристой Сабины. Эта буря зародилась у берегов Западной Африки. Горячее дыхание пустыни Сахары перелетело через просторы Атлантики, опалило Кубу и Ямайку и достигло Мексиканского залива. Теперь жаркий африканский ветер вздымал тёплые воды лагуны Мадре.
Скоро, очень скоро буря достигнет этих влажных хвойных лесов и обрушится на них с неистовой силой. Нужно скорее закрывать все засовы и ни в коем случае не выходить из дому в эту бурную, ненастную ночь.
96
Небо в просветах между ветвями деревьев стало густо-синим. Мёртвая тишина, воцарившаяся в лесу, беспокоила Барракуду. Он достал из кармана фляжку и откупорил её. Она была пуста, как собачья миска у крыльца.
Наверное, он мог бы продержаться одну ночь без горькой обжигающей жидкости. Наверное, мог бы. Но зачем? Ночь едва началась. А вот глупый пёс подождёт. Да и к чему переводить еду и кормить бесполезную, обречённую собаку? Он покачал головой и сплюнул, потом сел в свой старый пикап, под которым собралась густая масляная лужа. Машина, надсадно кашляя, завелась не сразу — ему пришлось несколько раз поворачивать ключ зажигания. Барракуда выехал со двора и направился к таверне, что стояла возле неприметной лесной дороги.
Ну что ж, он ещё раз послушает их россказни. А сам и слова не вымолвит. Ни звука. Он подождёт. Скоро, очень скоро все они умолкнут, слушая его рассказ. Они все будут смотреть ему в рот. Скоро, очень скоро он вытащит Царя-аллигатора за ушко да на солнышко!
Барракуда нажал на газ, и пикап исчез в лесной глуши.
Рёв двигателя испугал Сабину и Рейнджера. Грохот выстрела был страшен, но звук мотора был ещё хуже. С ним были связаны воспоминания о том дне, когда Барракуда бросил в кузов трёхцветную маму-кошку и Пака и увёз их неизвестно куда. Шёрстка Сабины стала дыбом. Кошечка выгнула спину и угрожающе зашипела.
Рейнджер дождался, когда пикап исчез из вида, вылез из-под крыльца, подполз к миске и облизал её, хотя она была совершенно чистой. В животе у него урчало от голода. Сабина тоже вышла из-под крыльца и потянулась. Она была рада наконец оказаться на воле. Все последние дни ей пришлось быть особенно осторожной: Барракуда постоянно был рядом, почти всё время сидел на ступеньках крыльца.
Сабина тоже проголодалась. Она ласково потёрлась бочком о лапы Рейнджера и направилась к лесу. Но перед тем как скрыться в чаще, она подняла мордочку вверх и втянула носом воздух. Погода меняется. Скоро будет дождь. Проливной дождь. Похоже, приближается буря.
97
Пак летел вверх тормашками — вниз, вниз, вниз, задевая ветки старой ниссы, которые словно пытались поймать его на лету. Он падал, рассекая плотный влажный воздух — всё ниже и ниже, — на красную вязкую глину на берегу ручья по имени Плакучий.
