Мужское начало сказалось в нем странным и в то же время естественным образом: он был отчасти влюблен в нее, отчасти настроен на противостояние и сражение, и оба чувства побуждали его идти в атаку.
– Я говорю про тот день, когда ты попросила меня жениться на тебе! О, каким же глупцом я тогда был, упустив этот шанс! Мне надо было схватить тебя в объятия и целовать, пока ты не поймешь, как сильно я тебя люблю. Но все еще можно изменить, я готов и сейчас целовать тебя! О, Стивен, разве ты не видишь, что я люблю тебя?! Разве ты не скажешь, что и сейчас любишь меня? Дорогая! – он рванулся к ней с распростертыми объятиями.
– Стойте! – резко выкрикнула она.
Стивен не собиралась уступать физическому насилию, а при ее нынешнем расположении к Леонарду даже малейший телесный контакт казался ей отвратительным. Все, что раньше привлекало в нем, теперь виделось неприятным.
Ее взметнувшаяся в протестующем жесте рука и яростный блеск глаз, словно стена, остановили его. В это мгновение она поняла, что находится в безопасности, и с женской быстротой оценки и решимостью к действиям угадала, как надо поступать дальше. Спокойно и твердо она заявила:
– Мистер Эверард, вы тайно следовали за мной, и я не давала вам на это позволения. Я не могу вести беседу с вами здесь, наедине. Я категорически отказываюсь так поступать – сейчас и впредь. Если вам есть что мне сказать, вы найдете меня в доме завтра в полдень. И учтите, что я не прошу вас приходить. Я просто говорю это в ответ на вашу не вполне приличную настойчивость. И не забывайте, что я не даю вам права возобновлять подобные внезапные появления на моем пути. Более того: я запрещаю вам искать такого уединения. А если вы приходите в мой дом, будьте любезны вести себя достойно!
Затем, с величественным поклоном, холодность которого воспламенила его еще сильнее, она развернулась и, не удостоив его больше ни одним взглядом, отправилась домой, с трудом сдерживая внутреннее волнение.
Глава XXII. Установление границ
На следующий день, незадолго до полудня, Леонард подходил к Норманстенду в сильном волнении. Он впервые всерьез влюбился, и это чувство само по себе не способствует спокойствию, а тут еще все так странно со Стивен!
Любовь для Леонарда была сугубо плотским переживанием, а потому волнение связано было не столько с высокими мыслями, сколько с физическими терзаниями. Его пугала перспектива потерять Стивен – точнее, не получить ее. Прежде всего, с той памятной встречи на холме и до вчерашнего дня он рассматривал союз с ней в качестве реального варианта и считал, что все зависит от его выбора. Но теперь получалось, что удача ускользала из рук, и юноша был на грани отчаяния. Его сердце холодело, а нервы были напряжены до предела, когда он в очередной раз вошел в голубую гостиную.
Стивен была там одна, и дверь оставалась закрытой. Она пожала руку гостю, а потом присела возле письменного стола, у окна, указав ему место на оттоманке – на некотором расстоянии от нее. Только заняв предложенное место, он понял, что оно весьма невыгодное: он был не слишком близко от нее и не имел возможности приблизиться, не продемонстрировав своих намерений заранее. Ему хотелось бы оказаться рядом с ней, и ради пользы дела, и ради удовольствия – присутствие Стивен умножало его любовь. Он подумал, что сегодня она выглядит еще лучше, чем накануне, она просто сияла теплой, нежной красотой, и это вызывало в нем неукротимое желание. Стивен не могла не заметить страсть в его глазах и инстинктивно перевела взгляд на серебряный гонг на столе. Чем более явно сиял Леонард, тем холоднее держалась Стивен, создавая нечто вроде защитного щита между собой и гостем. Она подождала, предоставляя ему возможность заговорить первым. Неловкость этой затянувшейся паузы вынудила его начать.
– Я пришел сегодня в надежде, что вы выслушаете меня.
Она ответила с вежливой улыбкой, которую едва ли можно было счесть поощрительной:
– Я слушаю.
– Не могу высказать, как сильно я сожалею о своем поведении, о том, что не принял ваше предложение. Если бы, отправляясь на ту встречу, я знал, что вы любите меня…
Она прервала его, очень спокойно, но решительно:
– Я никогда так не говорила. Разве прозвучали такие слова? Я что-то не припомню.
Леонард был озадачен.
– Но я понял вас именно так. Вы просили жениться… разве не так?
Она кивнула и ответила по-прежнему спокойно:
– Это правда.
– Но если вы не любите меня, почему попросили на вас жениться?
Леонард почувствовал себя увереннее, поймав ее на нелогичности, это позволяло ему ощутить привычное превосходство. Однако девушку подобный поворот темы ставил в положение затруднительное и даже болезненное. Она несколько мгновений помедлила, а потом улыбнулась и ответила с обезоруживающей искренностью:
– Знаете, меня саму это озадачивает!
Леонард был ошеломлен. Такого ответа он никак не ожидал. Контроль над ситуацией снова ускользал, правила игры оставались непонятными, и все это вызвало в нем новую волну раздражения.
– То есть вы хотите сказать, что просили жениться на вас мужчину, которого вы даже не любите? – с горячностью возмущения выпалил Леонард.
– Именно это я и говорю! Причины моего поступка, поверьте, были настолько запутанны, что я и сама затрудняюсь их теперь объяснить. Полагаю, виной всему было мое тщеславие. Вероятно, мне хотелось взять над кем-то верх, а вы показались самой легкой мишенью!
– Вот уж спасибо! – на этот раз он был всерьез рассержен и если не выразил свои чувства в грубой форме, так лишь из опасения, что это повлечет за собой совсем нежелательные последствия. – Не думал, что я здесь был самой «легкой мишенью».
Что-то в его интонации заставило ее насторожиться. Кроме того, она хотела уточнить, что он подразумевает.
– И кто же еще? – она постаралась говорить непринужденно.
– Гарольд Эн-Вульф, само собой! Вот его вы точно держите на коротком поводке!
Имя Гарольда было для нее, словно пощечина, словно нож, вонзившийся в сердце. Но горечь лишь укрепила ее и помогла держаться настороже. Когда Стивен заговорила, собственный голос показался ей звучащим откуда-то со стороны:
– Ах, вот что! И могу я поинтересоваться, с чего вы это взяли?
Холодная насмешка в ее тоне еще больше распалила его гнев.
– Да с того, что он сам мне сказал.
Ему доставляло удовольствие говорить презрительно о Гарольде. Он не забыл жесткость, с которой тот схватил его за горло, и никогда не забудет. Стивен заметила это и была готова к новому выпаду. Она решила, что ей следует еще поучиться жизни, а потому продолжила прежним холодным тоном:
– Я полагаю, он откровенничал во время той милой дружеской беседы, когда вы обсуждали ваш отказ от моего предложения о браке? Как любезно и благоразумно с вашей стороны напомнить мне об этом!
