– Леонард, мы давно уже дружим. Ты знаешь мои взгляды на разные предметы, в частности, я не раз говорила, что женщина должна поступать так же свободно, как мужчина! – она перевела дыхание, оказалось, что излагать задуманное не так-то просто.
На лице Леонарда появилось высокомерное выражение, которое озадачило и насторожило ее.
– Давай, говори прямо, подружка! Я знаю, что ты зациклена на некоторых пунктиках. Не стесняйся в выражениях! Мне можешь всю правду в глаза высказать.
Стивен секунду помедлила. «Зациклена на некоторых пунктиках»? И это после бессонных ночей и долгих, серьезных размышлений? После такого трудного решения? Стоит ли происходящее всех ее переживаний и волнений? Почему бы не остановиться прямо сейчас?.. Отказаться от всего этого замысла! Отменить свой план! Но все врожденное упрямство восставало против такого поворота. Она сердито тряхнула головой, собралась с духом и продолжила:
– Может, оно и так! Хотя сама я назвала бы это иными словами. По крайней мере, я формулирую для себя это совсем иначе. В любом случае, мои убеждения честные и открытые, и я уверена, они заслуживают уважения хотя бы поэтому, даже если ты их не разделяешь, – она не заметила на его лице определенной реакции, а потому поспешила продолжить, – мне всегда казалось, что в разговоре с мужчиной женщина должна быть искренней и свободной, она должна оставаться самой собой. Леонард, я… – тут она сбилась, пораженная внезапной мыслью о том, как спасительна бывает порой отсрочка в разговоре или случайная смена темы, и почувствовала, что говорить становится легче: – Я знаю, что у тебя есть финансовые проблемы. Почему бы мне не помочь тебе?
Леонард резко выпрямился, глянул ей прямо в лицо и ответил:
– Стивен, да ты просто отличный друг! В этом и сомнений быть не может. То есть ты готова дать мне денег, чтобы я рассчитался со срочными долгами, раз мой старик не желает меня в этом больше поддерживать?
– Я с радостью помогу тебе, Леонард. Мне приятно сделать для тебя нечто хорошее.
Последовала долгая пауза. Оба сидели молча, глядя под ноги. Сердце Стивен отчаянно билось, так сильно, что ей казалось, этот стук может услышать сидевший рядом юноша. Ее охватила тревога: неужели Леонард ни о чем не догадывается? Неужели он настолько слеп?! Он должен ухватиться за возможность, проявить свои чувства к ней! Он просто обязан ей хоть немного помочь в разговоре! Наконец, он сказал:
– Ты именно поэтому просила меня прийти сюда?
Его вопрос заставил Стивен устыдиться. Она не знала, как ответить: ведь ей и в голову не приходило обсуждать его долги. Теперь может оказаться, что она покупает его расположение, и дальнейший разговор примет совсем неверный оборот. Такого нельзя допустить, необходимо срочно исправить ошибку! Но все же… надо все расставить по местам прежде, чем признаваться в своих истинных намерениях. Стивен пребывала в нехарактерной для нее растерянности, не понимая, как выбраться из столь ложного и двусмысленного положения. Однако природа и здравый смысл не подвели. С изящной простотой она произнесла:
– Леонард, честно говоря, я подразумевала совсем другое. Но я искренне рада буду помочь тебе! Я вовсе не собиралась говорить с тобой о долгах. Как же ты не понимаешь… О, Леонард, если бы ты был моим мужем… или… собирался им стать, вообще не было бы никаких проблем. Но я совершенно не хочу, чтобы ты подумал… – и тут голос предательски дрогнул.
Она не могла выговорить того, что задумала, что лежало у нее на душе. Внезапно Стивен спрятала лицо в руках, чтобы скрыть пылающие щеки. Вот, теперь подходящий момент для любовного признания! Если бы она была мужчиной, и женщина только что сказала ей все это, уж она бы не медлила с ответом! Мужчина обязан сейчас броситься к ней, схватить ее в объятия, пылко произнести слова любви, которые смоют ее чувство стыда!
Но она сидела на скамье совершенно одна. Никто не бросался к ней с объятиями, никто не говорил о любви, ничто не могло избавить ее от жгучего стыда. Его придется перенести самой, своими силами. Кровь пульсировала в висках, надо было взять себя в руки, собраться с чувствами и мыслями.
У Леонарда Эверарда было немало слабостей и недостатков, он был создан из гораздо менее ценного материала, чем полагала Стивен, однако в нем присутствовало благородство крови и воспитания. Он не вполне понимал, чего хочет его собеседница, но видел, как сильно она взволнована и расстроена. Однако ее внезапное огорчение последовало за более чем щедрым предложением, так что он считал своим долгом утешить девушку, а потому заговорил мягко и неспешно, испытывая неловкость, которую чувствовал бы на его месте любой мужчина. Он взял ее за руку – такому жесту он научился в общении с барышнями после танцев, на ступенях оранжереи. Стараясь быть нежным и милым, он тем не менее не удержался от досадливой гримасы, которую Стивен не заметила:
– Прости меня, Стивен! Наверное, я сказал или сделал нечто неуместное. Но я не знаю, что именно. Честное слово, не знаю! В любом случае, я ужасно сожалею, что расстроил тебя. Успокойся, дорогая! Ты знаешь, я не твой муж, так что у тебя нет нужды огорчаться.
Стивен собрала всю свою отвагу. Если Леонард не говорит то, что она ожидала от него, она скажет это сама. Она должна. В данный момент уже немыслимо не довести дело до конца.
– Леонард, – начала она торжественно, – может быть, однажды это будет так?
Леонард был не только законченным эгоистом, но еще и педантом чистой воды. Он был буквально помешан на соблюдении правил приличия. Годы, проведенные в Итоне и Крайстчёрче, научили его многому – и мудрому, и весьма глупому, и интеллектуальному, и светскому. И одним из приобретений стало безупречное, неукоснительное следование светскому кодексу поведения. Ему и в голову не приходило, что дама может зайти так далеко, пренебрегая этикетом и традициями. Проявить инициативу в столь деликатном вопросе, как вступление в брак?! Леонард был потрясен, он хотел в данный момент лишь одного: немедленно покончить с неловким, стыдным, недопустимым разговором.
– О, нет, этого опасаться не стоит! Ты для меня слишком властная и решительная!
Сами слова и та легкая небрежность, с которой он их произнес, были для девушки, словно удар хлыстом. На мгновение она побелела, потом вспыхнула – не только лицо, но и шея стали пунцовыми. Это был не стыдливый румянец, а алая краска шока и глубокого стыда. В своем легкомыслии Леонард и подумать не мог, что именно испытывает сейчас Стивен, а потому продолжил:
– О, да! Знаешь, ты всегда стараешься управлять другими людьми, строить парня по своему усмотрению и вкусу. Человек, которому посчастливится жениться на тебе, Стивен, станет настоящим подкаблучником!
Леонард не собирался оскорблять собеседницу или проявлять жестокость по отношению к ней, он в этот момент был совершенно искренен и честен с ней. Просто он не умел думать о чувствах других людей. Но такова уж природа людей, что в момент опасности сильная натура инстинктивно бросается в бой, защищая свои интересы. В глазах Леонарда нарушившая приличия Стивен мгновенно потеряла женственность и ореол слабости, а сама она приняла его слова как вызов, требующий логичной и взвешенной реакции. Если бы Леонард Эверард специально хотел спровоцировать ее на объяснения, он едва ли смог бы найти лучший способ. Однако он был немало удивлен, услышав ответ Стивен.
