Увидев меня, она улыбнулась:
– Итак? – Она ждала объяснений.
Если бы я с первой попытки сорвал банк, это было бы слишком невероятной удачей.
– Добрый вечер, мадам. Прошу прощения, что нарушил ваш покой. Я думал, здесь живет женщина по имени Мелани… Она работает в антикварном магазине, – добавил я растерянно.
Мадам Мирабель смотрела приветливо, однако, выслушав меня, покачала головой. Кажется, я показался ей симпатичным.
– Увы. Здесь живем мы – мой муж, Мари и я. А как фамилия дамы, которая вам нужна? Может быть, вы перепутали этаж?
Я развел руками:
– В этом-то и загвоздка. Я не знаю фамилии.
– О!
– Ей лет двадцать пять, самое большее двадцать восемь, у нее темно-русые волосы и карие глаза, ходит в красном плаще. – Я не терял надежды.
Мадам Мирабель с сожалением покачала головой, Мари стояла, прижавшись к ней.
– Мама, это загадка?
– Тише, я потом тебе объясню. – Мадам Мирабель погладила дочку по волосам и снова обернулась ко мне. – Боюсь, я мало чем смогу вам помочь. Мы в этот дом переехали недавно. Молодая женщина в красном плаще? Нет, ни разу не видела. Но ведь это еще ничего не значит! А не спросить ли вам мадам Бонне? Она живет на первом этаже и видит гораздо больше жильцов, чем мы тут, на последнем. Когда-то она была консьержкой.
– Да-да, спасибо. – Я был безутешен.
– Очень, очень жаль, правда. – Мадам Мирабель опять сочувственно покачала головой. – К нам сейчас должны прийти, а то я предложила бы вам кофе.
Я поблагодарил и побрел прочь. На другой стороне площадки была еще одна дверь.
– Там живут мсье Пеннек с женой, – сказала мадам Мирабель. – Он сочинитель рекламных текстов, угрюмый брюзга. Ужасно возмущался, когда мы праздновали день рождения Мари и пригласили знакомых детей. Да вы-то ведь наверняка не его жену разыскиваете. – Закрывая дверь, она состроила забавную гримаску. – Оба они такие противные!
На третьем этаже, у Лебланов, дверь не открыли. Но за ней я услышал какое-то царапанье, потом мяуканье. Тогда я опять позвонил, понастойчивей. Я вдруг твердо уверовал, что окно на третьем этаже, в котором в тот вечер загорелся свет, – окно именно этой квартиры. Подождав с минуту, я позвонил третий раз, как я решил – последний.
Рывком распахнулась другая дверь – та, что была за моей спиной. Я удивленно обернулся и оказался лицом к лицу с маленьким японцем, глазки которого свирепо сверкали за толстыми стеклами очков.
– Ну и долго вы собираетесь трезвонить, мсье? Видите же, что никого там нет!
Я схватил фортуну за волосы.
– Я ищу молодую женщину – темно-русые волосы, зовут Мелани, вы не знаете, она здесь живет? Мелани… Леблан? – Я поднял руку к двери, возле которой стоял, и от этого японец почему-то пришел в дикую ярость.
– Мадемуазель Леблан нет дома, – проскрежетал он. – Можете звонить, пока не поседеете. По вечерам ее никогда не бывает дома. Она возвращается поздно ночью. И каждый раз хлопает дверью так, что я просыпаюсь!
В запертой квартире истошно вопила кошка, маленький японец бранился на чем свет стоит, ни дать ни взять взъерошенный воробей, – я не удержался от улыбки. Уж не поселилась ли за этой дверью мисс Холли Голайтли?
[27]
– Сочувствую. А вы не знаете, как имя мадемуазель Леблан? Случайно, не Мелани?
– Понятия не имею, – буркнул японец. – А вам что за дело? Кто-то ее разыскивает?
– Только я.
– Вы ее бойфренд?
– Можно сказать, да.
Он яростно фыркнул:
– Не питайте надежд! Подолгу она ни с кем не встречается. Она из тех дамочек, которые несут мужчинам гибель!
– Что вы говорите… – Я, мягко говоря, опешил. – А откуда это известно?
– Мне мсье Бошан говорил. Хозяин, у которого я снимаю квартиру.
Подойдя к двери японца, я бросил взгляд на табличку:
– То есть вы – не мсье Бошан?
Японец посмотрел на меня, точно на сумасшедшего:
– Какой же я Бошан? Я Таши Накамура. – Он приосанился, выпрямился и все равно едва доходил мне до плеча. – С Пьером Бошаном мы раньше работали в «Глобал электроникс».
– Раньше работали? – Я решительно ничего не мог понять.
Японец кивнул:
– Пока эта маленькая брюнетка, пока эта ведьма не сделала его настоящим психом. Если хотите знать мое мнение – у нее слишком большой нос, ну да я не о том. В общем, Бошан на два года уехал в Мичиган работать, а мне сдал свою квартиру. Когда она порвала с Бошаном, он был просто не в состоянии жить здесь, на одной лестничной площадке с ней. Не вынес.
– Ах, вот оно что…
Мне было жаль беднягу Бошана, но еще больше было жаль самого себя. Нос у Мелани совершенно нормальный. Кстати, азиаты считают, что у всех людей белой расы слишком большие носы, и между собой называют европейцев носачами, ах, да вообще все в мире относительно, в том числе и представления о величине носа… Все это так, но женщина, которую я искал, определенно не брюнетка.
На всякий случай я спросил:
– А вы не заметили, она носит красный плащ?
– Я всегда вижу мадемуазель Леблан в черных тонах.
Я разочарованно вздохнул:
– Ну, в таком случае ее, наверное, зовут не Мелани. Не знаете?
Японец призадумался.
– Не знаю. Или… погодите-ка, постойте! Однажды мне пришлось получать посылку вместо нее, и на пакете было написано… написано…
– Что?!
– Люсиль или Лоранс, а может, Линда – как-то на «эл», не сомневайтесь! – Таши Накамура решительно помахал пальцем.
– Да… этого я и опасался. – А ведь еще недавно я был готов поклясться, что в ту ночь свет в окне загорелся и через минуту опять погас именно на третьем этаже. Выходит, я ошибся.
Мсье Накамура кивнул мне и собрался закрыть дверь.
– Мсье Накамура!
Он вздохнул.
– Может быть, вы знаете какую-нибудь женщину по имени Мелани здесь, в этом крыле дома?
Он так прищурился, глядя на меня, что черный зрачок почти пропал.
– Скажите-ка, мсье, а что, собственно, происходит? На что вам сдалась эта Мелани? По-моему, вы проявляете назойливость.
Я стоически улыбнулся.
– Нет, – сказал он наконец. – Да если бы и жила тут такая… Мне-то что? Женщинами не интересуюсь.
С этими словами он захлопнул дверь, разговор был закончен.
На втором этаже у Дюпонов никого не оказалось дома, и я позвонил в другую дверь – в квартиру Монтабонов.
