Но — ничего. Самурай перевернулся на другой бок и успокоился. Видимо, сон у самураев Нобунага вполне здоровый и тихим скрипом его не пробьешь. Ну и славненько!
А вскоре прелюбопытную картину можно было наблюдать снизу, задрав голову к потолку, — да вот некому было наблюдать, чего нисколечко не жаль. А картина получилась такая: семь человек, по-паучьи перебирая ногами и руками, движутся по потолочной балке. Первый из них... вернее, первая уже давно достигла места, под которым внизу заканчиваются «поющие» доски и начинается лестница, ведущая на второй этаж.
Для того чтобы спуститься, требовалась веревка, а веревка у них была всего одна. Поэтому пришлось дожидаться последнего, который забравшись, отвязал веревку и по цепочке передал ее Омицу. Омицу пропустила веревку над балкой, привязала ее и опустила вниз конец. Проверила крепость узла и начала спуск.
Есть. Ее ноги коснулись первой ступени лестницы. Она мягкой кошачьей походкой одолела несколько ступеней вверх, опустилась на колени и сняла заплечный мешок, чтобы снова собрать лук.
Ее путь повторил Артем. Спустившись, он тоже первым делом снял заплечный мешок, вытащил оружие. Сунул за пояс кинжал-танто. А сейчас...
Твою мать!
И все. Хана и звиздец. И ничего не поправишь...
Фудзита сорвался с потолочной балки. То ли балка прогнила в том месте, куда он вогнал шипы, то ли одновременно оторвал руку и ногу, а другая рука и другая нога не удержали его — да кто ж знает ответ. Вот чего Фудзита не мог — так это позволить себе расслабиться. Яма-буси контроль над собой не теряют — это приходит к ним с молоком матери и не уходит никогда.
Конечно, Фудзита не разбился и ничего себе не сломал — падать с высоты, куда большей, чем тут, яма-буси учились с детства вне зависимости от того, к какому клану принадлежали. Но шум...
Да это был и не шум никакой, а сущий кошачий концерт. Рэцуко попал на «поющие» доски, да еще по ним перекатился, гася скорость падения... Вообразите себе «биву»... ну, то есть гитару, размером где-то с железнодорожный вагон и со струнами толщиной в руку. И представьте, что такую струну оттянули и отпустили. Ну и какой получится звук? Вот такой и получился.
Не приходилось сомневаться, что в замке больше не осталось спящих, разве окромя тех, что одурманены снотворным дымом. Ну надо ж так! Как нелепо вышло...
Яма-буси не требовалось какого-то специального приказа. Это был тот самый случай, когда приказ командира мог быть одним-единственным — всем прыгать вниз и вступать в бой.
Шесть человек, одетых в одинаковые черные одежды, почти одновременно отпустили потолочные балки, посыпались вниз гигантскими черным пауками и одинаково приземлились на полусогнутые ноги. Замок наполнился воем «поющих» досок.
Четверка самураев, что сладко почивала, пока у них над головами пробирались яма-буси, повскакивала, похватала мечи и уже летела навстречу противнику.
Теперь уже незачем было говорить шепотом, теперь можно было и кричать.
— Суйко, к воротам! — закричал Артем. — Здесь Такамори и Акиро! На второй — Фудзита и Каишаку! Не забывать о ловушках.
Понятно, что им с Омицу выпадал третий этаж.
Артем бросился по лестнице наверх, а впереди него уже бежала Омицу. Поворот. Еще один лестничный марш. Выскочили на второй этаж...
Омицу резко развернулась, вскинула лук-ханкю, и приземистый широкоплечий человек, бежавший вдоль перил, крутанулся на месте и рухнул со стрелой в горле. Омицу, не останавливаясь, понеслась вверх по лестнице на третий этаж. На ходу она вставила новую стрелу.
Второй этаж остался позади, на нем задержались Фудзита и Каишаку. Сколько человек окажется там против них, сколько человек всего в этой части замка, где находится даймё, — вопросы без ответов. Если Такамори и Акиро продержатся, пока подоспеет подмога, которой откроет доступ в замок девочка Суйко, то у них появятся какие-то шансы уцелеть. Если нет — тогда станет совсем плохо. Да и без того невесело...
Вот и третий этаж. Сразу от лестницы начинается коридор. В полутьме коридора отчетливо просматривается фигура человека. Двумя руками он сжимает длинную рукоять меча-нодати, отведя меч в сторону и подняв его над плечом. Готов рубить всех и вся. Но почему он поджидает, почему не бежит навстречу, не пытается встретить противника у лестницы? Ведь в коридоре ему как следует не размахнуться...
В голове Артема полыхнуло озарение. Ах ты, с-сукин кот!
— Ноги! — завопил Артем что есть мочи. Если бы Омицу не была Омицу, она бы не успела среагировать. Но она успела.
Миг в миг совпало: его легкие исторгли предупреждающий вопль и под ногами Омицу разверзся люк, на дне которого — не приходится сомневаться — остриями вверх торчали колья или копья. Каким-то чудом кончиками пальцев одной ноги, которые еще касались пола, в то время как все тело уже находилось над люком, Омицу сумела оттолкнуться, упасть на край провала и откатиться в сторону. Правда, лук-ханкю улетел в распахнутую ловушку.
Артем — в левой руке кинжал-танто, в правой похожий на конец багра кьокэцу-сьогэ — с разбега перепрыгнул через люк и понесся к самураю с нодати. Тому бы повернуться и бежать, потому что его меч в узком коридоре и при низком потолке можно было использовать только для колющего удара. Но он остался на месте. Самурайское понятие о чести оказалось сильнее здравого смысла. Позорно показывать противнику спину.
Самурай попытался всадить длиннющий клинок Артему в живот. Артем, готовый к маневру противника, подставил под клинок нодати развилку лезвий кьокэцу-сьогэ, отвел нодати в сторону, сблизился на дистанцию дыхания и левой рукой всадил кинжал-танто в сердце противника.
На сей раз Артем обошелся без душевных терзаний. Его последние на сегодня — а то и навсегда — переживания остались двумя этажами ниже и получасом раньше. Похоже, цивилизованный человек отныне в нем окончательно сплелся со средневековым. И на первый план сознания выдвинулась нехитрая жизненная установка средневекового воина: тебя убивают и ты убиваешь; не убил ты — убьют тебя. Нехитрая, конечно, но чертовски верная.
Перешагнув через труп врага, Артем побежал дальше по коридору.
В этот коридор никакие двери не выходили. Артем промчался по нему, слыша за спиной быстрый и легкий топот ног Омицу, и выскочил в просторное квадратное помещение, что-то вроде холла — хотя вряд ли здешние архитекторы вкупе с хозяевами пользовались подобными словами.
В этот холл выходило помимо коридора три двери, все три были отодвинуты и оттуда выбегали и выходили самураи. И было их, что называется, до дури. Артему даже в голову не пришло пересчитывать. Какая, в сущности, разница — одиннадцать, допустим, или пятнадцать. «Выходит, большая часть личной охраны здесь, на этом этаже. Получается, и товарищ даймё тута?»
По всему холлу горели явно не сейчас зажженные фонари-укидару. Эх, затушить бы их — они с Омицу получили бы преимущество перед самураями, которые вряд ли в последние сутки приучали глаза к темноте.
