— Он оказал мне достойнейшее сопротивление. В схватке был момент, когда я находился в одном шаге от проигрыша. Я долго не мог понять, как это произошло. Ямамото не воин. Он говорил, что не участвовал в сражениях. Он не участвовал в схватках, где победитель получал жизнь, а проигравший — смерть. Он говорил, что никого в своей жизни не убил. Он не умеет подчинять свое сознание и управлять жизненной энергией. Я не мог понять, почему, за счет чего он чуть не победил меня. Я долго искал ответ. И я нашел его.
Такамори паузой отделил одну часть рассказа от другой и, обведя долгим взглядом людей за костром, дал понять, что сейчас он скажет, может быть, самое главное.
— Я понял, что для чужака Ямамото не существует застывших ката, не существует ката, от которых он не может отступить. Ямамото сам создает себе ката и каждый раз новые. Вот почему я был в одном шаге от проигрыша — под него трудно приспособиться.
Артем перевел для себя термин «создает ката» более понятным термином «импровизирует». Ведь «ката» — это у нас готовая форма, штамп, стандарт. Значит, я, получается, действую не по шаблону. Что ж, трудно не согласиться с Такамори...
— Я поясню, о чем говорю, примером, — продолжал дзёнин. — Мы знаем ката самураев. Когда тебе противостоит самурай, ты можешь быть уверен, что он не отступит от своих ката. Он не станет наносить рубящие удары по ногам, наносить колющие удары в пах, притворяться усталым или раненым. Но если самурай вдруг выйдет за пределы своих ката, это может застать тебя врасплох...
Такамори сделал еще одну отсечку паузой и продолжил:
— Тогда я сделал следующий шаг в своих раздумьях. У нас, у яма-буси, тоже есть свои ката. Мы не отступаем от наших ката, потому что привыкли к ним. Но помогает ли это нам или вяжет веревками? Я не мог уверенно ответить ни «да», ни «нет»... Я вам пересказал наш сегодняшний разговор с Ямамото. Вы подумали над его словами. Но, может быть, сам Ямамото хочет что-то добавить. Сейчас мы выслушаем его. Вы же помните — наш учитель Энно Одзуну сперва выслушал всех и только потом заговорил сам.
Выражаясь языком эпохи телевизора, Такамори замечательно отпиарил Артема. Выдающиеся политтехнологи оставленной Артемом российской действительности, такие, например, как Глеб Павловский и Михаил Карчик, рукоплескали бы старику Такамори. И так же, как любят делать политологи, Такамори кое о чем не упомянул, кое-что приукрасил. Ну да и пусть, раз это работает на наше благо!
Артем выждал несколько секунд, чтобы мозги слушателей несколько остыли от предыдущего перегрева и приготовились впитывать новые посылы. И приступил.
— Я не буду говорить вам сейчас о Нобунага. Вы уже знаете от уважаемого господина Такамори, что наши цели здесь совпадают. Нобунага должен быть разрушен! В смысле побежден и устранен. Я буду говорить сейчас о Белом Драконе. О том, зачем вам, горным отшельникам, нужно поддерживать приход Белого Дракона. Я предлагаю вам сперва взглянуть на меня. Что вы видите? Вы видите человека, совершенно не похожего на вас. Цвет кожи и волос, разрез глаз, рост, — все отличается. А я вижу перед собой людей, ровно настолько же не похожих на меня и моих соотечественников, которые живут очень далеко отсюда. И что же? А то, что я живу среди непохожих на меня людей и с каждым днем все больше убеждаюсь — мы удивительно похожи. Яблоко может быть большим, маленьким, зеленым, красным, червивым, сочным или сморщенным. Но оно все равно остается яблоком, обязательно имеет кожуру, мякоть, сердцевину, семечки. Так же и с людьми. Что главное для нас, то главное и для вас. Что волнует вас, волнует и нас. Что мешает вам, мешает и нам. Раз люди из разных стран так похожи, мы можем учиться друг у друга. Мы можем взять, как яблоки в руки, истории наших стран и сравнить их между собой...
Артем мысленно попросил прощения у мадам Истории: «Пардон, мадам, я сейчас стану обращаться с вами крайне вольно и непочтительно, замешивая страшный, непозволительный и исторически неприличный коктейль».
— Однажды в моей стране зародилось учение под названием большевизм. Большевиков было не больше, чем яма-буси, и преследовали их не менее жестоко. Их сажали в клетку с тигром-людоедом, привязывали к столбам и расстреливали из луков, вынуждали жить под землей в лабиринтах пещер, называемых катакомбами. Большевиков загоняли в подполье. Большевиков отправляли в ссылку, что в переводе означает — отправляли в край, где круглый год зима. В конце концов уцелела всего дюжина большевиков. И эта дюжина в одну ночь захватила власть над сотнями тысяч людей. Как удалось горстке людей захватить огромную страну, которая в несколько раз больше страны Ямато и в которой проживает несравненно много больше людей? Такамори рассказывал мне об ударе одного касания. Когда одним пальцем наносится удар в определенную точку на теле человека, и в зависимости от того, что это за точка, человек гибнет, или засыпает, или его парализует. Сравните размеры всего тела и размеры одного пальца. Разве не сопоставимы эти размеры с горсткой людей и со всей огромной страной? Главное — точно попасть пальцем в строго определенную точку. Раз страна — это то же тело, значит, можно на этом теле отыскать смертельную или болевую точку и выверенно по ней ударить. И уж тем более все намного упрощается, когда речь идет не о целой стране, а всего лишь об одной ее провинции.
Я вам могу привести множество других примеров из истории, когда горстка людей захватывала власть в огромных странах, не говоря уже про страны маленькие. Достаточно вспомнить многочисленные истории с самозванцами. Не знаю, как у вас, а у нас самозванцев хватало. Появлялись откуда ни возьмись люди, которые утверждали, что имеют законные права на престол, потому что они — дети, внуки, братья, сестры или иные родственники правителей. Бывало, они называли себя именами умерших или казненных людей. И некоторые из этих самозванцев при поддержке небольшого числа людей захватывали селения, города, целые провинции и даже добирались до вершины власти.
Артем перевел дух. Провел взглядом по лицам слушателей — лица хранили непроницаемость. Не поймешь, что делается в их умах. Лишь по лицу юнца можно было угадать, о чем тот сейчас думает: о том, какая ему выпала честь — сидеть на горе, где размышлял обо всем сам Энно Одзуну, сидеть наравне с лучшими людьми двух кланов яма-буси.
— Но захватить — это половина дела. Удержать — вот главное и основное. Большевики, о которых я говорил, удерживали власть аж семьсот семьдесят лет! Могли бы и дольше, если бы не перессорились друг с другом, не поубивали бы друг друга и не затевали бы вечные ссоры с соседями. Иные самозванцы тоже, случалось, засиживались на тронах подолгу. А какие не засиживались, винить в этом могут лишь себя самих — слишком быстро расслаблялись, уверовав, что им теперь ничего не грозит, раз они теперь главнее всех. Итак, кто-то оставался на троне на столетия, кто-то на десятилетия, а кому-то удавалось всего лишь день просидеть. Значит, дело в людях, захвативших власть, и в совершаемых ими действиях, а не в расположении звезд, благоволении богов и иных неподвластных смертным причинах.
Артем пожалел, что не попросил яма-буси захватить на гору кувшин с водой — а то нечем смочить пересохшее горло. Чуть переведя дух, он продолжал:
