Задавал темп и прокладывал маршрут воздушный шар, плывший первым, в котором летел Виталик Осипов со своей группой. Его назначили командиром нашего отряда. А он сделал меня своим заместителем.
Мы летели на высоте примерно пяти километров. Ротор иногда открывал верхний клапан, тогда шар опускался, или, наоборот, нагревал горелкой воздух в куполе, так что мы взлетали вверх. Насколько я понял, так регулировалось направление и скорость полёта. Обнаруживались тёплые и холодные воздушные потоки, которые несли нас в нужную сторону.
Поднялись в воздух мы примерно в пять часов вечера, через четыре часа увидели, как красный шар солнца начал исчезать за горизонтом, наступила ночь. Полёт в темноте оказался ещё более завораживающим, особенно когда пузатый месяц тоже скрылся за краем земли. Небосвод был усыпан щедрыми россыпями непривычно ярких звёзд. И мне, а возможно и не мне одному, казалось, что мы плывём между звёздами в неизведанном тёмном пространстве.
Я смотрел на звёзды, ставшие близкими, получая кайф от того, что я нахожусь где-то в середине обволакивающей, прекрасной ночи. Но мы летим на войну, и силы лучше экономить. И я лёг спать.
Поднялся я рано, уже привычно почувствовал под ногами играющий пол. Подумать только, всего несколько сантиметров скрученных между собой прутьев отделяют меня от синей пустоты. Мне нравилось об этом думать, это давало ощущение собственного могущества, что ли. А впереди горизонт окрасился розовым, красным и ещё дюжиной промежуточных оттенков – всходило солнце. Я посмотрел по сторонам, три других воздушных шара по-прежнему летели поблизости. Глянул как мои бойцы. Игла и Викинг спали, прижавшись друг к другу, ствол СВД и рукоять меча скрестились за их спинами. Рикки смотрел за борт, хотя поначалу к полёту относился, скажем так, с осторожностью. Загорный и Вова тоже спали, как и Ротор, за «штурвалом» стоял Гаврик, которому Веня Васнецов, наш сапер, невысокий парень с постоянной улыбочкой на лице, шёпотом рассказывал какую-то байку. Мы с ним недолго работали вместе, в самом начале войны с Факториями.
– Подхожу я к «уазику», значит, – тихо бубнил Веня. – У него капот открыт, к аккумулятору клеммы пристёгнуты, и четверо солдат рядом по стойке смирно вытянулись. Спрашиваю: «Что тут делаете?»
Они молчат.
«Вы чё, мудозвоны, контуженые, что ли? Не слышите? Какого хрена молчите, как семиклассница у гинеколога? Вчера ночью рты друг дружке намозолили? А ну отвечайте, какого… тут делаете!»
Солдатики замялись, один из них говорит:
«Мы капсюль детонатора к аккумулятору присоединяем».
Гаврик прыснул смехом. Я тоже не удержался, засмеялся, прикрыв рот ладонью.
– Вот, – воскликнул Веня, – я сам подумал. Может, это я контуженый? Может, где баки с тормозной жидкостью потекли, и я сейчас со столбом чугунным общаюсь, но, тем не менее, переспросил: «Чего?!»
«Мы капсюль детонатора к аккумулятору присоединяем, – повторил другой боец, протянул мне этот самый детонатор и добавил: – Да он только пшикнет, и всё».
И при этом, знаете, смотрит на меня, как на конченого дебила. Ну я высказал всё, что думаю о самих солдатиках и об их ближайших родственниках. Добавил также об ожидающих их перспективах при подобном несении службы. А сам думаю, что таким недоумкам нужно наглядно всё показывать, иначе не дойдёт. Ну послал я одного за старым ведром. Накрыл им детонатор. Шнур к нему присоединил, а сам с бойцами спрятался за «уазиком», подсоединил клеммы к аккумулятору. Как бабахнет! Ведро вверх улетело и через пару секунду на крышу «уазика» – бздынь! На шум прибежал дежурный офицер, как заорёт: «Что за х**я?!»
– Ну, в общем, меня под арест на два дня, а ту четвёрку дебилов командир нашей сапёрной роты заставил «уазик» зубными щётками чистить. Всю неделю. Правильный был мужик, с пониманием.
– Ну все получили по заслугам, – заметил я.
Вот, кстати, вспомнил одну историю о правильных мужиках. Следуя совету Сэнсэя, я перед вылетом пришёл к Рогачёву и потребовал, чтобы каждый в моей группе получил офицерское звание. И тут главнокомандующий вроде даже обрадовался, но сказал, что подумает, что можно сделать. Мы, разведчики, конечно, жалованье получаем больше, чем обычные наёмники. Сержант Разведки имеет раза в полтора больше младшего лейтенанта из наёмников, плюс паёк побольше, ну и, конечно, добыча, которую у разведчика больше шансов заполучить. Но мне ещё был важен сам факт, что моя группа будет состоять полностью из офицеров. И в результате перед самой отправкой в рейд прибежал посыльный с депешей: все участники рейда, включая группы Коломийцева, Пряхина и Осипова, не имеющие офицерского звания, отныне получают чин лейтенанта. Новость была встречена бурным одобрением.
Вдобавок теперь Рогачёв решит, коли я у него вытребовал дополнительные бонусы, то я не буду «дружить против него» с магами. Логика, конечно, кривая, но политика есть политика.
Я потянулся и выкинул из головы все мысли об интригах, ну их на фиг, эти интриги, сейчас всё решают сталь, свинец и магия. Решил немного размяться – сутки пребывания в тесной корзине уже начинали сказываться, – отработал небольшой разминочный комплекс, насколько это позволяло узкое пространство корзины.
Полёт проходил спокойно, без происшествий. Погода была солнечной, небо чистым.
Уже в середине дня меня из своего отсека окликнул Гаврик:
– Взгляни вниз, командир, можно без бинокля.
Маг был прав, бинокль не нужен, даже невооружённым глазом внизу была видна тёмно-зелёная полоса с металлическим отливом на фоне светло-зелёной весенней травы. Полоса была ровная и прямая, шириной метра три, и тянулась вправо и влево от нас, уходя за горизонт, – хищные растения южан. «Живая граница» Южной Колонии, мы её пересекли.
Хоть я её видел прекрасно и без бинокля, я всё равно поднёс его к глазам и тут кое-что заметил…
Мне показалось, что по этой зелёной полосе бежит искра, словно заряд по проволоке. Я поспешно выкинул из головы все мысли и нырнул на дно корзины, причём был уверен, что так же поступил Гаврик.
– Ну ничего себе, ты видел? – крикнул я через переборку магу.
– Ага, – ответил он.
– А что это такое было?
– Скорее всего, колдун-южанин периметр проверяет.
– Ни хрена себе! – высказался Коля. Вся группа, кроме Ротора, поступила так же, как мы с Гавриком.
Через несколько минут я поднялся, чтобы опять посмотреть вниз. Живая граница осталась позади, «заряда» на ней не было. Почему-то теперь она показалась мне ровной дорогой. В голове сразу возникла картинка – гладкая, накатанная лыжня, по которой удобно передвигаться… кое-кому. Кажется, я понял, почему у меня появилась такая ассоциация. Но толку от этого было немного. Это магия, а маг я, несмотря на все уроки Сэнсэя, пока очень и очень хреновый. И, подумав о магии, тут же скривился – вспомнил новость, которую мы получили, когда уже вылетели.
4. Несчастный случай
Аглая шла домой, проведя весь день на Разъезжей улице – Город провожал своих солдат на войну. Аглая тоже была одной из провожающих и Лика вместе с ней. Хотя её брата и не было среди воинов, уходящих из Города. Виктор получил какое-то особое задание и уехал раньше.
