Артем в своей жизни никого не убивал. Его убивали, это да, и даже, можно сказать, удачно справились с задачей. Но сам он грех на душу никогда не брал. И вот сейчас, кажется, предстояло пройти причащение.
Противник, видимо, здорово шмякнулся об землю. Не исключено, что-нибудь себе сломал или вывихнул. Иначе уже вскочил бы. Однако сознание партизан не потерял, и вот он уже зашевелился… Не давая возможности подняться, Артем навалился на него. Занес руку с кинжалом…
В последний момент рука все же дрогнула. Ну, не смог он вонзить клинок в человека, даже понимая, что на кону стоит жизнь. Не так-то это просто — убить человека. Надо что-то в себе перешагнуть или быть тесно припертым к стене.
Секундная заминка стоила гимнасту инициативы. Его противник выбросил руку и сжал пальцы на запястье Артема.
Невысокий и худощавый, но силища в его пальцах была невероятная. «А что ты хочешь? — промелькнуло в голове Артема. — Этот гад, небось, упражняется в боевых единоборствах с детства и каждый день». Артем почувствовал, как его рука поддается чужой силе, выворачивается. Замысел противника был очевиден: развернуть кинжал острием на 180 градусов, левой рукой схватить врага за одежду и, рванув на себя, насадить его на клинок. Другого ничего партизану не оставалось — меч валяется в стороне, кинжал за поясом прижат коленями Артема, не вытащишь.
Артем еще ни разу в жизни никого не убивал, однако драться ему доводилось часто. Главным образом, по малолетству. Такое уж у него сложилось своеобразное малолетство — в семье проводил времени чуть ли не меньше, чем в различных коллективах. Родители-то — артисты. Когда родители отбывали на гастроли, а это случалось нередко, они отдавали Артема на месяц-другой в интернат. Вдобавок каждое лето он по три смены торчал в лагерях — сперва в пионерских, потом в спортивных. Ну, а где пацанские коллективы (а в интернатах таковые подбирались вообще откровенно хулиганские), там всегда проходило самоутверждение через кулаки. А где загородные лагеря, там всегда складывались нелегкие отношения с местными.
Видимо, опыт детско-подростковых драк сработал в нужный момент, он и подсказал, что надо делать.
Артем врезал противнику лбом в лоб… или, если угодно, по лбу. По выбритому полукругом японскому лбу. Раздался громкий стук, какой после сильного удара издают столкнувшиеся бильярдные шары. У Артема у самого полыхнуло в глазах, но главное — он вырубил противника.
Для верности он еще два раза всадил кулак в челюсть поверженного врага. И здесь немного перестарался — больно ушиб костяшки и содрал с них кожу. Впрочем, даже после контрольной кулачной доработки Артем не позволил себе расслабиться: быстро связал побежденному руки его же поясом, а ноги — тонкой темно-серой накидкой (эдакая удлиненная жилетка с вышитым на ней трилистником). Ну, вот теперь гражданин стал безопасен для окружающих.
— Убивать незнакомых людей следует лишь в самом крайнем случае, — пробормотал Артем, изымая у побежденного меч и кинжал.
И что теперь? Чем заняться? Идти на подмогу Деревенским?
Отличное знание арифметики помогло Артему разобраться в том, что из пяти захватчиков в дееспособных осталось не больше двух. Печальная судьба троих была Артему известна, четвертого он видел, когда тот увлеченно сражался с местными жителями. Непроясненным оставался лишь последний герой. Кстати, не самый худой расклад для того, чтобы ввязываться в заварушку на чьей-либо стороне. Или все же сохранять нейтралитет, как хотел изначально, из кустов наблюдая, чья возьмет? И вмешаться лишь при угрозе очередному ребенку. Заделаться настоящим Бэтменом: слетать с кручи, выручать детей и вновь взмывать на кручу…
Но, кажется, необходимость в мучительных раздумьях отпала — Артем увидел, как из лесной чащобы к хижинам возвращаются женщины и дети. Значит, с захватчиками покончено. А стало быть, и ему, оголодавшему, настрадавшемуся страннику, можно присоединиться к победителям. Имеет право, черт возьми, заслужил героическим спасением чужих детей. Так что деревенским придется раскошелиться на чашку самогона и плотный горячий ужин.
В деревню Артем вернулся с тремя трофейными клинками под мышкой и одним ребенком на закорках.
Догорала подожженная хижина, другая покосилась, о недавнем бое местного значения также напоминали разбросанные вещи, тряпки и утварь, разворошенный костер, воткнутый в землю меч. Ну и, конечно, убитые.
Тела трех захватчиков лежали возле костровых камней. «Форвард», которого Артем оставил живым, сейчас пялился остекленевшим взглядом в сереющее вечернее небо. Сдается, что вряд ли он скончался от естественных причин, скорее… А впрочем, что может быть естественней, чем ножевое в сердце?
Уцелевших Артем насчитал девять человек: четверо детей, включая того, что сидел сейчас на его плечах, три женщины и двое мужчин, один из которых был ранен, и, похоже, серьезно — он лежал на шкурах, обнаженный по пояс, а одна из женщин прикладывала к его окровавленному боку тряпицы и пучки травы.
Уцелевшие взрослые жители сносили тела своих погибших, отдаляя их от чужих , на другой край деревни. Дети несли туда же охапки хвороста и сухие поленья. Артем догадался, что готовят погребальный костер. Ну да, Китай, буддизм, предание огню…
«Буддизм… А буддизм — это перерождение, — устало подумал Артем. — Мне это как-то не приходило в голову при разборе вариантов. А ведь я мог на самом деле погибнуть, но потом, как учит буддизм, возродиться…» «В другом теле, — услужливо подсказал внутренний голос, который до этого слишком долго молчал, — так учит буддизм. Например, в теле собаки или свиньи. Еще неплохо возродиться быстроногим тараканом». — «А почему уж прямо так обязательно в чужом теле? — ввязался в спор со своим внутренним голосом Артем. — Потому что Будда приказал? Но ведь и будды могут ошибаться, так же они могут нарочно вводить в заблуждение или шутить. Или могли ошибаться те, кто записывал за Буддой. Вполне возможно, Будда разрешает возродиться в своем теле, но в другом месте. Или даже… в другом времени? Да, простор для всяческих предположений открывается преогромнейший. Поэтому отложим диспут на потом, до свежей головы».
Артем снял с плеч спасенного ребенка и опустил на землю. Он уже вошел в деревню, и к нему навстречу, забросив свои занятия, поспешили деревенские жители.
— Здравствуйте, товарищи китайцы! — приветствовал их Артем. Почему бы и не поприветствовать. Вдруг тут кто по-русски волокет, например, учился в институте имени Патриса Лумумбы или работал гастарбайтером где-нибудь на российской стройке. Ну, даже если никто не волокет, не молчать же в самом деле! Или прикажете гугукать, корчить рожи и шевелить пальцами?
Ближе прочих к Артему продвинулся невысокий худощавый китаец, судя по морщинам и лысине, человек немолодой. Он низко поклонился, прижав руки к бокам.
— Мы благодарим тебя, незнакомый человек, — сказал китаец. — Ты очень помог нам. Какую награду ты желаешь получить за это?
Артем с некоторой задержкой осознал, что происходит.
