Известно, что в стрессовых ситуациях мозг работает быстрее любого компьютера. И идея, пришедшая на ум Саше, была очень простой. Надо вытащить один ящик из штабеля, положить его в проход, а под него положить гранату с выдернутой чекой. Пока ящик лежит, он своим весом будет прижимать рычаг. Как только немцы увидят лежащий в стороне ящик, они сочтут это за нерадивость и попытаются поднять его и водрузить в штабель. Рычаг гранаты освободится, и как…
Это – выход. А если часовой запнется о ящик в темноте? В принципе, это ничего не изменит. Значит, решено.
Саша высунул голову из-под брезента и прислушался. Тишина полная. Пальцами, ломая ногти, он выбрал в грунте, что был пополам со щебенкой, небольшую ямку – как раз по объему гранаты. Поднатужившись, снял верхний ящик со штабеля и уложил его на землю – так, чтобы он своим краем прикрывал часть ямки. Вытащив из кармана гранату, Саша выдернул чеку и, прижав рычаг, осторожно засунул гранату в ямку. Выдохнул. Оказывается, во время манипуляций с гранатой он все время не дышал. Все-таки он не сапер, навыка нет, страшновато.
Теперь надо выбираться.
Саша ползком добрался до промоины. Вверх лезть было удобнее, чем спускаться. Осторожно, чтобы не зашуметь и не сорваться, он выбрался наверх, но – на ровную землю. Улегся передохнуть, перевести дух. Непросто дался ему спуск в котлован и подготовка взрыва. Кончики пальцев мелко дрожали от напряжения. Теперь надо убираться отсюда, скоро смена караула.
Саша пополз вправо, замирая при каждом шорохе. Не хватало только нарваться на бдительного часового. Правда, перед сменой караула часовой обычно слегка утрачивает бдительность, все помыслы его сейчас о предстоящей смене и отдыхе.
Ему удалось проползти незамеченным. Для верности Саша полз еще метров двести, потом встал. Уходить ночью подальше или остаться? Он задумался и разумно рассудил, что близко от карьера находиться опасно – если рванет, то мало не покажется.
Спотыкаясь в темноте о кочки и проваливаясь в барсучьи норы, Саша прошел по времени еще около часа. Должно быть, километра три преодолел – ночью определить сложно.
Он нашел укромное место – под кустами, в ложбине, и улегся спать. Все-таки не двужильный, устал за сегодняшний день. Вырубился сразу.
Проснулся Александр, когда начало светать. Умылся из журчащего неподалеку небольшого ручья, напился воды. Поесть бы что-нибудь – сейчас он был бы рад даже сухарям.
Идти к фронту или ждать? Хотелось все-таки увидеть плоды своих трудов. «Буду ждать, один день ничего не решит», – рассудил Саша.
Однако время шло, но ничего не происходило. На часах – хороших, японских, кварцевых, батарейки которых хватало на год работы, было уже восемь часов утра. Пора бы немцам проснуться, позавтракать и приступать к работам. Неужели они не видят ящика? Может, разгадали ловушку и вытащили гранату? Или хуже того – вызвали саперов?
И только он подумал о саперах, как в стороне карьера громыхнуло.
«Что-то скромно», – огорчился Саша. И вот тут рвануло по-настоящему. Над карьером поднялось пламя, взрывы следовали один за другим, сливаясь в канонаду. А потом громыхнуло так, что заложило уши. Над карьером поднялся столб дыма.
Недалеко от Саши грохнулся на землю крупный кусок рваного железа. «Хм, близковато я устроился, почти в партере. Надо перебираться в амфитеатр».
Пробираясь через кусты, Саша пошел на восток, удаляясь от карьера. Там бушевал сущий ад. «Ну, теперь это на весь день! – злорадно ухмыльнулся Александр. – Это вам за моих погибших парней – за Федотова, за Безменко и еще шестерых, фамилии которых я не успел запомнить. И за разбитый сорок четвертый стрелковый полк тоже».
Удаляясь в сторону фронта и с удовольствием слушая взрывы за спиной, Саша наслаждался ими, как музыкой. «Хорошая работа», – похвалил он сам себя.
Судя по многочисленным немецким подразделениям, занявшим все мало-мальски пригодные для укрытия леса, Александр достиг ближней прифронтовой полосы. В основном здесь были тыловые части – госпитали, штабы, технические и ремонтные службы, кухни, прачечные, полковые и дивизионные склады.
Идти дальше днем было невозможно, и Саша залег в небольшой ложбинке – почти посреди поля. Со стороны не видно, и, стало быть, искать его никто не будет. Там он пролежал до темноты и лишь с наступлением ночи двинулся к линии фронта.
Передвигался перебежками. Осмотрелся – бросок вперед, до следующего укрытия, потом – еще и еще…
Дальше немцы стали встречаться чаще, и причем не тыловые части, а артиллерия, танкисты. Часовые у них если и были, то службу несли спустя рукава, надеясь, что перед ними стоит своя пехота. Часовые на посту ели, пили шнапс, курили – и благодаря этому нарушению дисциплины Саше удавалось их обнаружить. В чистом ночном воздухе табачный дым улавливается метров за двадцать, если не дальше. И Александру приходилось не только всматриваться и вслушиваться, но еще и принюхиваться.
Уже стали различимы винтовочные и автоматные выстрелы, – даже видны вдалеке взлетающие осветительные ракеты. Их пускали немцы, потому что у нас в начале войны ракет не то что осветительных, на парашютиках, не было – сигнальных, разных цветов, не хватало.
Дальше Александр передвигался уже ползком. Ведь до передовой, если судить по звукам, оставалось чуть больше километра. Пушечная стрельба слышна за десять-пятнадцать километров, винтовочная или пулеметная – за полтора-два километра, автоматная – за километр. Вот этот километр Саша и прополз на брюхе, изодрав штаны и рубашку.
Добрался до передовой. У немцев были отрыты окопчики, да и то не в полный рост, а траншей вообще не было видно. Ну да, ленятся. Чего попусту землю рыть, если блицкриг, если завтра снова в наступление? Однако же ракетчики исправно пускают осветительные ракеты, а пулеметчики периодически постреливают по нейтральной полосе.
Саша понаблюдал за немецкой передовой около получаса. Еще бы осмотреться, да велик шанс, что на него наткнется кто-нибудь из солдат. Поторопился он, надо было по пути к фронту пришибить какого-нибудь немца и переодеться в его форму – вообще приняли бы за своего. Ночью притвориться спящим можно было бы. Но – чего не случилось, того не случилось, не предусмотрел. А теперь приходилось и за передовой наблюдать, и за окружающей местностью, рассеивая внимание.
Глава 5. Изгой
Между пулеметными гнездами было метров по двести, почти посередине – окопчик с ракетчиком. И стреляют ракетчики по очереди: один пустит ракету, которая на парашютике минуты три горит мертвенным, с голубизной, светом. Второй ракетчик стреляет, едва гаснет первая ракета. Между выстрелами есть небольшой, в минуту, перерыв. И прорваться на нейтральную полосу можно, если убить ракетчика или пулеметчиков.
Саша размышлял. Ракетчика убить проще, он один. Но это сразу станет заметно – почему он вдруг перестал пускать осветительные ракеты. И кто-то пойдет проверять.
Пулеметчиков обычно в расчете двое. Убить двоих в окопе сложнее, но хватятся их не сразу. Саша склонился ко второму варианту. Он пополз к пулеметному гнезду, умело прячась в складках местности. Это для непосвященного человека любое поле – ровное. Для диверсанта это совсем не так. Всегда есть складочки, ложбинки, которые дают тень и хоть небольшое, но укрытие.
