– Что?
– Потом объясню, давай бери папиросы, и чтобы я тебя с полчаса не видел, если не хочешь под трибунал угодить. Время пошло, Андрюха…
Дождавшись, пока за капитаном захлопнется щелястая дверь, сколоченная из досок от снарядных ящиков, энкаведист неспешно обошел стол. Достав папиросы, бросил помятую картонную пачку на стол, но закуривать не стал. Неожиданно взглянул Якову в глаза и произнес то, чего все мы ожидали меньше всего:
– Ну, здравствуйте, Яков Иосифович! Я ведь вас еще там, снаружи узнал, а почему не сразу пришел, так транспорт приказал готовить, через десять минут выезжаем, к утру будем в штабе фронта. А на товарища капитана не обижайтесь, он командир дельный, просто устал, наверное. Сами знаете, какие у нас тут дела… А это что за ящик?
– Шифровальная машина «Энигма», захвачена нами при разгроме колонны генерал-полковника Гудериана.
– Гудериан? – опешил особист, скользнув взглядом по фигуре фон Тома.
– Погиб во время боя. Также нашей группой уничтожен генерал-полковник Гот и генерал-майор фон Функ вместе со своим штабом. Зато нами захвачен генерал-майор Вильгельм фон Тома. – Услышав свое имя, немец занял некое подобие строевой стойки, коротко дернув подбородком. – И документы особой важности, которые должны быть доставлены в Москву как можно скорее.
Несколько секунд тот смотрел на Яшу – нет, не ошарашенными даже, а именно что обалдевшими глазами, затем выдавил, дернув пальцами воротник гимнастерки:
– Это… точные сведения?
– Товарищ младший лейтенант госбезопасности, разве я похож на шутника? – дернул уголками губ Джугашвили, в голосе которого снова прорезался грузинский акцент. – Мои товарищи могут все подтвердить.
Блин, а вот это он, пожалуй, зря! Боюсь, с этим парнишкой наша легенда насчет некоего спецотряда не прокатит.
– Товарищи, это так? Вы вообще откуда?
– Простите, товарищ лейтенант, – неожиданно твердым голосом ответил поручик. – Не обижайтесь, но на этот вопрос мы отвечать не имеем права. Вы должны понимать. Все подробности – только непосредственному командованию. Там. – Гурский дернул подбородком в сторону бревенчатого потолка.
– Понял. Едете с нами?
– Я – да, а вот мой товарищ пока, – Гурский интонировал это самое «пока», незаметно мне подмигнув, – останется здесь. Ну, если вы, конечно, не против.
Последнюю фразу особист истолковал верно: «Мол, ты хороший мужик, но есть многое, о чем тебе знать не стоит…»
– Коля, что ты за бред нес? – зло прошипел я в ухо поручику, когда энкавэдист умчался готовить транспорт.
Вместо ответа тот обернулся к Яше:
– Товарищ лейтенант, вы не могли бы оставить нас ненадолго?
Если Джугашвили и удивился, то вида не подал, молча выйдя из блиндажа. Фон Тома поручик, видимо, не стеснялся – все равно по-русски ни шиша не понимает.
– Можешь мне не верить, но брошка… я не знаю, как объяснить. Она мне… э-э… ну, сообщила, что мы с тобой выполнили задание и можем вернуться домой.
– Коля, ты это… не переутомился? Не контузило тебя?
– Так и знал, что ты подумаешь подобным образом! – раздраженно и в то же время грустно дернул Гурский щекой. – Нет, я не сошел с ума. Это… я просто вдруг понял, что знаю, что все именно так и обстоит…
– Но ведь она у Вали… ну, была…
– С Валей все в порядке, поверь, я знаю. Теперь она выживет. А брошка… когда ты отправишься домой, она… э-э… «инактивируется», я правильно произнес это ужасное слово? Превратится в простое украшение. И сейчас уже неважно, где она, у меня, у тебя или у девушки. Там еще говорилось что-то про наведенное поле высокой плотности, но уж этого я вовсе не понял.
Н-да уж, подобных терминов поручик точно знать не мог…
– Почему ты остаешься, Коля? – Нащупав в кармане «командирские» – смотри-ка, не потерял! – я вложил часы в протянутую в прощальном жесте ладонь поручика.
– Тебе не понять, но попытаюсь объяснить… – Неожиданно Гурский, изменившись в лице, до боли сжал мое плечо и потащил к выходу из блиндажа. – Виталий, прощай, время! Я весьма горд, что сражался рядом с тобой плечом к плечу! Право, как же много хочется сказать, когда нет времени даже на прощальное рукопожатие!
– Это она тебе сообщила? – с легкой иронией осведомился я, однако ответить поручик не успел, торопливо делая шаг назад.
Перед моими глазами вспыхнуло знакомое ослепительно-алое сияние, и все исчезло…
Эпилог
НИИ глубокой хронокоррекции МО СССР, 2035 год
* * *
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…
П. Герман
Негромко пшикнув герметизаторами, металлопластиковые двери лифта разошлись в стороны, и из кабины вышел немолодой человек в военной форме с тремя полковничьими звездами на погонах. Нарукавный шеврон с изображением песочных часов, символизирующих обратимость течения времени, указывал на принадлежность к отделу «7» при Главном разведуправлении Министерства обороны.
Привычно козырнув вытянувшемуся при его появлении охраннику, сидящему в небольшой стенной нише, прикрытой пуленепробиваемым стеклом, он двинулся вдоль коридора, освещенного мягким светом потолочных люминесцентных панелей. Покрытый гасящим звук покрытием пол скрадывал шаги, отчего казалось, будто человек двигается совершенно бесшумно, словно вовсе не касаясь подошвами пола.
Остановившись перед дверью, ничем не выделяющейся среди десятка себе подобных, полковник одернул китель, поправил фуражку и коснулся подушечкой большого пальца сенсора замка. Желтый огонек мигнул, сменившись зеленым светом, и дверь бесшумно ушла в стену, открывая проход.
– Здравия желаю, Леночка, как служба? – Изобразив легкий поклон, вошедший шутливо приложил ладонь к козырьку, приветствуя сидящую за столом в приемной миловидную девушку в форме старшего прапорщика. – Все хорошеешь, красавица? Смотри, вот зайду однажды к товарищу генералу, и твоя красота меня ослепит окончательно. А это уже получится подрыв обороноспособности Родины, поскольку слепые полковники армии не нужны!
– Ой, ну вы как скажете, товарищ полковник! – зарделась девушка, смущенно уставившись в стол. – Нашли тоже красавицу…
– Представь себе, именно красавицу. Эх, где мои двадцать лет! Отбил бы у майора, ей-ей отбил! Ладно, Алексей Михайлович у себя?
– Где ж ему быть… ой, то есть простите, товарищ полковник, у себя, конечно! Сейчас доложу. – Девушка коснулась сенсорной клавиши селектора.
– Вызывал, Алексей Михалыч? – дождавшись, пока за спиной закроется дверь и на настенной панели загорится зеленый глазок заработавшего защитного контура, предохраняющего кабинет от любых видов прослушивания, с улыбкой спросил полковник.
