– Нет… – испуганно пискнул тот, смаргивая предательский сон.
– Передай по цепи: боевая готовность! Приготовить оружие, без приказа не стрелять! Гранаты без команды не бросать. Давай!
– Есть!
Вдоль нашей жиденькой цепочки – десяток красноармейцев не столь и много, чтобы перекрыть добрые сто метров дороги, – пронесся сдавленный шепоток репетующих бойцов, заклацали затворы винтовок и карабинов, сочно щелкнула затворная рама пулемета, едва слышно звякнула о край коробки патронная лента в руках второго номера.
Сняв с предохранителя автомат, я поудобнее ухватил оружие за горловину приемника магазина и упер локоть в землю. Уже почти привычно приложился к разложенному прикладу. Три запасных магазина лежали под рукой слева, успев покрыться крохотными капельками ранней росы. Что ж, похоже, не зря мы комаров кормили – сейчас повеселимся.
Неожиданно меня начало нешуточно потряхивать – то ли от утренней сырости, то ли, что вернее, давало о себе знать волнение с прочими «нервами». Блин, только этого не хватало! Нашарив на поясе флягу со спиртом, которую так и не вернул танкисту, сделал пару торопливых глотков. Отдышавшись и смахнув выступившее слезы, встретился взглядом с ближайшим бойцом, умоляюще глядящим на меня, и показал ему кулак. Обойдется. Сейчас верный глаз нужнее, чем смелость, чай, не в атаку идем. Да и «наркомовские» сто грамм пока никто в Красной Армии не вводил, так что перебьется служивый. А вот после боя – может быть. Вроде попустило.
Прислушался – в пронзительной тишине, какая бывает, пожалуй, только на рассвете, уже можно было различить завывание автомобильных моторов. А вот характерного для танков лязга не слышно, что не может не радовать. Секунды ожидания, как всегда бывает в последние мгновения перед боем, тянулись медленно, вязко, словно нехотя складываясь в минуты. Но вот наконец из-за поворота показалась колонна. Первыми, оторвавшись метров на тридцать, ехали два мотоцикла; стволы пулеметов смотрели в стороны обочин. Этих мы, как и договаривались, пропустили – байкерами в фельдграу должны заняться крайние в ряду бойцы, которым поручик разрешил (и даже рекомендовал) без ограничений пользоваться гранатами, поскольку два неподавленных пулемета на фланге – это весьма плохо.
Следом за мотоциклистами двигался полугусеничный бронетранспортер с солдатами – поскольку мы находились пусть и ненамного, но выше дороги, можно было разглядеть покачивающиеся в такт движению каски – и еще один такой же, но с дугообразными антеннами над десантным отсеком и весьма интересным тактическим номером R03 на броне. Если мне склероз не изменяет, буква R означает штаб танкового полка, а цифры – принадлежность к связистам. Плюс – буква G на левом крыле. Короче говоря, если сложить все до кучи, то получится машина связи командира какого-то танкового полка из состава 2-й танковой группы Гудериана.
За броневиками ехало аж целых три легковушки – уже виденный мной в этом времени открытый «Кюбельваген» (правда, из-за поднятого брезентового тента рассмотреть, кто находится внутри, не представлялось возможным) и два обычных легковых автомобиля наподобие того, в салоне которого нашел свой бесславный конец оберст Ланге. Одна легковуха была чуть побольше и покомфортнее, вторая поменьше. На крыльях обеих – какие-то ни о чем мне не говорящие цветные жестяные флажки.
Почти впритык за ними шел еще один бронетранспортер с охраной и размалеванный камуфляжными разводами грузовик-кунг. Что ж, могло быть и хуже… Хотя, конечно, двадцать фрицев, не считая экипажей бэтээров, водителей и пассажиров легковушек, слегка многовато для нашего неполного взвода. А вообще, Гурский все верно рассчитал: когда колонна полностью втянется на зажатый холмами отрезок дороги, под огнем наших пулеметов окажутся как раз идущие первыми и замыкающими бронетранспортеры. Эх, побольше бы таких бывших поручиков в РККА образца сорок первого – глядишь, и избежали б мы того разгрома, что имел место в реальной истории. Ну да ничего, сейчас мы ее, историю в смысле, слегка подправим…
Вслед за короткой сигнальной очередью автомата поручика практически одновременно загрохотали оба наших пулемета. Поначалу не привыкшие к немецкому оружию бойцы сильно мазали, но уже на второй-третьей очереди приноровились. Да и как не приноровиться, если стреляешь с пары десятков метров? Прежде чем тоже открыть огонь, я успел увидеть, как посверкивающая забитыми в ленту трассерами свинцовая плеть мазнула поверх бортов двух прущих первыми бронетранспортеров. Похоже, одна из пуль почти сразу ушла рикошетом вниз, в отделение управления, и достала водилу: едущий в авангарде «двести пятьдесят первый» вдруг судорожно дернулся, рыскнул вправо и замер поперек дороги. Шофер машины связи не успел среагировать, и ее косо срезанный капот врезался в корму ведущего, заблокировав створки десантных дверей. Собственно, с этого момента судьба запертых в бронированном гробу гитлеровцев оказалась предрешена: лезть через борт – верная смерть, пытаться отсидеться внутри – в принципе тоже, поскольку пулеметные пули на таком расстоянии прошивали корпус едва ли не насквозь. А уж после того, как кто-то не удержался и забросил внутрь гранату – и подавно. Бахнуло, выбросив вверх султан мутного дыма, и почти сразу же загорелся бензобак: видимо, взрыв разрушил отделяющую десантный отсек противопожарную перегородку.
Связной «Ганомаг» дернулся, рывком сдавая назад, подмял под себя капот «Кюбельвагена», отчего задние колеса вездеходика даже приподнялись над землей, и внезапно заглох. Вдоль борта с красно-белым трафаретным R03 прошлась, высекая искры, пулеметная очередь – стрелок снова перенес огонь на вторую цель.
Что происходило в хвосте колонны, я не видел, но подозревал, что и там дела обстояли ничуть не хуже. Восьмимиллиметровая броня – плохая защита от тяжелой пули со стальным сердечником калибра «семь-девяносто-два», выпущенной практически в упор. А уж тонкий металл фургона – и подавно, по своему опыту помню, как стандартный армейский кунг прекрасно дырявил даже «семьдесят четвертый» «калаш». А ведь стреляли не одни только пулеметчики, но и остальные красноармейцы, после отступления и окружения стремящиеся выпустить по ненавистному врагу как можно больше пуль, вымещая накопившуюся злость и обиду! Даже мне, несмотря на расстояние, разок по голове стреляной винтовочной гильзой прилетело, так азартно сосед рукояткой затвора дергал! Грузовик с изрешеченной кабиной и кунгом съехал левыми колесами в неглубокий кювет и застыл, опасно накренившись на простреленных шинах и дымя разбитым мотором.
И все же на сей раз игры в одни ворота не получилось. Сначала с одного из мотоциклов ударил длиннющей очередью пулемет и, прежде чем его удалось подавить гранатами, прошелся по огрызающейся огнем позиции на противоположной стороне дороги, похоже, зацепив нашего пулеметчика. Затем долбанул «МГ» с идущего предпоследним бронетранспортера. Этот стрелял уже по нам – над самой головой несколько раз противно взвизгнуло, сверху посыпались срезанные пулями мелкие ветки. Слева от меня, сдавленно вскрикнув, дернулся и обмяк, уткнувшись лицом в приклад винтовки, боец, справа тоже кого-то зацепило. А немецкий пулеметчик, прекрасно понимая, что обречен, продолжал стрелять. В полуметре от меня пули подбросили вверх несколько фонтанчиков земли и выдранной травы, чудом не запорошив глаза. Так вот как оно выглядит в реале, а не на экране! Зараза!
