– Я приплыл, чтобы убить Минотавра и освободить греков от страшной дани людьми, – он даже чуть вскинул голову, глядя в глаза Ариадне с достоинством. Ну и что, что это чудовище ее брат! Того, кто своим ревом не дает спать всему Кносскому дворцу, да еще и требует человеческих жертв, едва ли стоит жалеть, кем бы он ни был.
– А ты действительно сын Посейдона? – звонким голосом поинтересовалась Федра. Ее просто раздирало любопытство.
– Так говорили мои дед и мать. Я не праве им не верить.
– Дексий сказал, что ты легко достал перстень со дна моря. Тебе Посейдон помог?
Глаза сидевшей напротив Ариадны Гекалы насмешливы. Тезей спокойно ответил на ее взгляд и очень разумно на вопрос Федры:
– Во всех делах нам помогают боги.
– Ты очень скромный, – восхитилась младшая дочь царя.
– Настолько, что только перешагнув порог дома, где его так гостеприимно встретили, тут же объявил, что убьет одного из членов нашей семьи! – фыркнула Ариадна. Девушка была зла на Минотавра, но в то же время раздосадована на Тезея, не обращающего на нее внимания. Пожалуй, стоило найти кого-то другого для убийства Минотавра, если это сделает Тезей, то будет задирать нос до конца своей жизни и рассказывать внукам о своих подвигах.
Вон, например, Тавр. Силен, хорош собой, богат и всегда вежлив с ней. Тавру в голову не пришло бы отвернуться от первой красавицы царства ради пустой болтовни с дурнушкой Федрой.
Тавр, который, видно, вернулся откуда-то, подошел приветствовать царскую пару.
– Сестра… Царь Минос…
У первого богача царства были основания так вольно разговаривать с правителями, Идия действительно была его сестрой. Сказав несколько слов сестре и Миносу, взмахом руки поприветствовав остальных, Тавр отправился на свое место рядом с Верховной жрицей как раз напротив Тезея.
Обнаружив напротив себя незнакомого человека, красавец удивленно приподнял бровь, словно требуя от юноши отчета, кто он таков. Тезею это страшно не понравилось, и представляться он не стал, снова повернулся к Федре, убеждая прийти и посмотреть на тренировку прыгунов.
Ариадна не могла с собой справиться. Разум кричал: отвернись, не смей на него глазеть! А шея сама поворачивалась в сторону насмешливого голоса обладателя голубых глаз. Она опускала глаза к своему блюду и своей чаше, в которых нетронутыми оставались и мясо, и рыба, и вино, но все равно слышала только его голос и видела его локоть… Совсем рядом и так далеко!
Тавр заметил странное поведение Ариадны, повернулся к Гекале, чтобы спросить, что это с царевной, и увидел, что Верховная жрица также внимательно наблюдает за девушкой.
Неожиданно Ариадна поднялась, прижимая пальцы к вискам:
– Прости, отец, я уйду к себе. Слишком разболелась голова.
– Ты сегодня неважно выглядишь. Расстроил Минотавр?
– Да, он. он меня не узнал!
Ариадна вдруг всхлипнула и, закрыв лицо руками, убежала. На некоторое время установилась тишина, никто не рисковал высказаться. В Кноссе многие считали дружбу Ариадны с Минотавром не просто блажью, а почти преступлением.
Ее мать родила чудовище, воспылав страстью к быку, теперь сама Ариадна заботилась об этом чудовище, словно оно разумно и может что-то понять.
Конечно, и скотину жалко, хороший хозяин не станет зря хлестать плетью быка, который работает у него в хозяйстве. Но плакать из-за того, что зверь не узнал и не приветствовал?..
Тезей пытался выбросить из головы надменную красавицу, сначала не удостоившую его вниманием, а потом вдруг ставшую такой странной, но это никак не удавалось. Даже неожиданная дружба с ее младшей сестрой Федрой не помогала.
Со дня памятного пира прошло уже три недели. Дедал и наставник прыгунов Истр убедили Тезея не торопиться на бой с Минотавром, нужно лучше подготовиться. К их удивлению, юноша согласился. Царь Минос тоже не торопил, у него другие дела. Царю предстояло посетить Диктейскую пещеру и выслушать повеление Зевса о том, править ли дальше и если править, то как.
Это особенность власти на Крите: каждый новый царь получал одно и то же имя – Минос – и был обязан через каждые восемь лет, на девятом году правления отправляться в Диктейскую пещеру, где родился Зевс, чтобы там получить от самого Вседержителя наставления на следующие годы. Бывало, когда Зевс приказывал царю уступить свое место новому, это беспрекословно исполнялось, никто не знал, куда девался прежний царь, никто и не старался узнать.
Следующий Минос правил по заветам, полученным от Зевса, восемь лет, на девятый год снова отправлялся в пещеру. Так было всегда, сколько существовало Критское царство, так будет и впредь.
Минос решил спросить у Зевса, стоит ли ему оставлять жизнь Минотавру. И должен ли с Минотавром сразиться сын Посейдона.
Сам сын Посейдона и Эгея, не подозревая о такой «заботе» царя Миноса, продолжал тренировки. Афинянин старался избегать встреч со старшей царской дочерью, как только мог: уходил из своей комнаты на рассвете и возвращался, когда становилось совсем темно. Все время проводил либо с танцорами на их тренировках (в результате чего не только заработал множество синяков и царапин, но и научился многим трюкам), либо у Дедала, у которого тоже многому научился и немало помог. У Тезея оказались не только сильные, но и умелые руки, но особенно ему нравилось не мастерить, а придумывать хитрые вещи либо разгадывать то, что придумал Дедал.
Вспоминала ли афинского царевича Ариадна? При всей влюбленности ей было не до Тезея. Стрелы Эрота, конечно, безжалостны, но не всегда действенны. Если человека заботит другое, они могут и не привести к желаемому результату.
Гордая дочь Миноса вообще вела себя странно. Просто шли день за днем после положенного срока, а регулы все не приходили… Это могло означать только одно: семя Минотавра оказалось сильным, как и он сам. Сильней всех зелий, которые выпила Ариадна, сильней любых ее просьб к богиням.
Девушка не рискнула сходить в дворцовое святилище, прекрасно понимая, что ее горячие мольбы могут подслушать, но отправилась в храм Богини-матери в городе.
Щедрой рукой она сняла все браслеты, что были на руках, и добавила большую диадему. Жрица с изумлением наблюдала, как драгоценности девушки, укрытой покрывалом до самых глаз, одно за другим ложатся на камень для подношений. Видно, большая беда случилась у бедняжки, если столько дарит Богине-матери…
– Богиня-мать, я знаю, что не об этом нужно просить тебя. тебя просят о рождении детей, а я умоляю о том, чтобы мой ребенок не родился. Если это случится, всех следующих детей я рожу, как другие женщины, и даже не закричу во время родов. Умоляю, избавь меня от плода!
Жрица ужаснулась:
– О чем ты просишь в этом храме?! Разве можно говорить такие слова Богине-матери?! Тебя покарают боги!
Ариадна выскользнула прочь, а Тина поспешила забрать с блюда для подношений украшения госпожи. Увидев украшения, которые она положила богине, снова у себя в ларце, Ариадна ахнула:
