Малыш прыгнул вперёд и вбок, уходя с линии огня. Он уже успел понять, что по какой-то причине мощное оружие не способно быстро произвести следующий выстрел. Поэтому, увернувшись от выстрела, он получал пару полных секунд форы. Опять бежать смысла не было – появится еще один – два бойца чужих и его песенка спета. Уже набегавшись, получив ранения и израсходовав половину боезапаса, он не добился практически ничего. Да и время работало совсем не на него. И без того всё затянулось на непозволительно долгий срок.
Нырнув вперёд и в сторону, Майкл спиной ощутил прошедший выше выстрел. Выпустив из рук пулемёты, он прыгнул на противника, уже в длинном прыжке выдёргивая боевые ножи из ножен. Видя сверхпрочность боевых комбинезонов врага, Никсон мало надеялся на успех. Бесполезность грозного стрелкового оружия вполне может вогнать в депрессию привыкшего в его эффективности стрелка. Но, Малыш по сути своей являлся скорее зверем, готовым вопреки любой логике пускать в ход любые, самые последние средства. Так пойманная ворона будет до последнего хватать клювом облаченную в перчатку руку. Так кошка с прищемленным хвостом грызет и рвет когтями все, до чего только может дотянуться. И Удача вновь милостиво подарила ему свою улыбку. Майкл тяжело рухнул на чужака всеми своими полутора сотнями килограммов крепких костей и хорошо тренированных мускулов. И длинные клинки боевых ножей по самые рукояти погрузились в грудь врага с обеих сторон. Тот засучил ногами, пытаясь руками, из которых выпало оружие, оттолкнуть человека, словно бы это могло сейчас что-то изменить. В горле его забулькало, захрипело, взгляд, наконец, остановился и чужак, последний раз напрягшись всем телом, замер.
Малыш вскочил, не веря в свою удачу и готовый броситься в сторону, вновь увертываясь от выстрелов. Но враг больше не шевелился. Майкл, размышляя, вынул ножи и обтёр лезвия о красивый костюм чужака. Происходящее просто не укладывалось в голове – эти воины были сильны и быстры, они умели проходить сквозь стены, неожиданно оказываясь в тылу своего противника, их не брали ни пуля, ни граната. Но, в тоже время, первого всё же убила ракета из «Эфы», второго настиг выстрел картечи, а третьего Никсон только что зарезал словно барана. Или первый был сражен вовсе не гранатой? Ведь Майкл не видел ни фрагментов разорванного взрывом тела, ни трупа, ни даже крови. И теперь намного логичнее было предположить, что победу в том поединке Никсону принесла не попадание ракеты, а обвалившийся на врага потолок.
Ножи скользнули в ножны, а Майкл подхватил оружие поверженного чужака. Если человеческое стрелковое оружие оказалось практически бесполезным, стоило научиться использовать оружие своего врага. Вдруг оно умеет пробивать столь совершенную защиту костюмов. Малыш прижался спиной к стене, что бы видеть весь зал и оба входа в него и занялся изучением энергетической винтовки изъятой у противника.
Ничего привычного, похожего на курок обнаружить не удавалось. Никсон крутил винтовку и так и сяк, рассматривая её со всех сторон. Увлечённый, он едва не пропустил момент, когда из коридора выглянул слегка потрёпанный, но, совершенно целый чужой, с которым у Майкла недавно случилась перестрелка.
Малыш отшатнулся в сторону, в последний миг, уклоняясь от выстрела, и бросился навстречу, отлично понимая, что ни убежать, ни настигнуть противника он уже не успевает из-за слишком большой дистанции между ними. Он даже успел заметить, что большой палец чужака, лежащий так, что образовывал открытый хват, шевельнулся, как бы плотнее прижимаясь к боковине оружия.
Мир вспыхнул на мгновение бесконечно короткое, чтобы уступить место бесконечному ничто…
* * *
Боль, накатывающая неумолимой приливной волной. Вспышки света, неясного, но обжигающего. Оглушительный гул в голове, словно сама голова превратилась в чугунный колокол, по которому некто неутомимый и безумный без устали колотит тяжелым молотом. Глаза открываются, но не видят ничего. Может быть выстрел выжег глаза?! Вспышки света доставляют нестерпимую боль. Лучше бы глаз совсем не было, тогда стало бы не так больно. Но света становится всё больше, как и боли. Сквозь ослепительное сияние вспышек проявляются неясные образы. Мир медленно превращается в черно-белую старую кинокартину. Вместе с мельтешением этих черно-белых кадров, вернулись и разумные мысли…
Щурясь от света, Никсон открыл глаза, пытаясь осмотреться. Он, совершенно нагой, лежал на металлической койке, в небольшом помещении, где, помимо этого ложа, не было никакой мебели. Он помнил всё, что с ним произошло в последнее время и тем невероятнее все произошедшее ему казалось. В очистившуюся голову вдруг пришла мысль, что ничего этого с ним наяву вовсе не было. Сразу нашлось бы объяснение для всех якобы свершившихся событий. И всё сразу становилось просто и понятно.
Он попался в руки алатырьцам и ему поджарили мозги на глубинном отчётном сканировании. А всё остальное лишь горячечный бред его хорошо прожаренных мозгов. И капитан Зенин не поступал странно и совершенно необоснованно, отпустив его на Землю с чудным заданием. И совершенно нетрадиционный метод заброски на Землю агентов, словно неведомых личинок насекомых или яиц ящеров. И уж подавно не было встречи с чужими монстрами, которые умеют проходить сквозь стены, словно это не бетон, а лёгкая ширма из пергамента. И неведомого оружия… И неубиваемости разрывной пулей… И розово-серых тварей, бегающих по потолкам… И… Ничего этого просто не было. Он очнулся в лечебнице какой-нибудь тюрьмы Государства Алатырь и его ждёт серая и невесёлая действительность. Вот сейчас откроется дверь и войдёт какой-нибудь тюремный медик для того, чтобы убедиться, что пациент готов к дальнейшим пыткам или казни.
Дверь палаты отворилась, и Никсон даже вздрогнул от такого совпадения своих мыслей и действительности.
Человек, вошедший в камеру, выглядел совершенно невзрачным представителем лабораторных крыс. Тощий, с узким острым подбородком, длинным горбатым носом и болезненно-желтой кожей. В дополнении к этому его одежда состояла из какого-то мешковатого и бесформенного костюма, сидящем на нём словно на вешалке.
– Не будем тратить время на прелюдии, – заговорил тощий, неожиданно сильным каркающим голосом. – Кто вы?
– Хороший вопрос, – улыбнулся Никсон, хотя ему сейчас было совсем не весело. – Вас что конкретно интересует? Расовая принадлежность? Пол? Имя? Сексуальная ориентация? И с какой целью вы всем этим интересуетесь?
– Напрасно вы потешаетесь, – ответил тощий без тени раздражения. – В вашем положении не ликовать, а панихиду заказывать надо. Я не стану вести с вами долгих бесед. Не хотите строить диалог – неволить не станем. Просто возьмём информацию сами. Итак, зачем вы ворвались на нашу территорию? Кто вас послал?
Майкл ощутил себя в состоянии шахматной фигуры, которую заперли со всех сторон, и любой ход влечет за собой неумолимую гибель. Но и не делать этого хода также невозможно. К тому же, он убедился в тщетности надежд на то, что всё произошедшее с ним всего лишь горячечный бред. Хотя оказаться в застенках алатырьской тюрьмы могло стать не лучшим вариантом. И как тут выбирать из двух зол наименьшее, когда куда не кинь, всюду клин…
