— Хоуп?
Она прижала руку к груди, ей казалось, что вот-вот сердце перестанет биться. Но мраморная девочка молчала.
Дрожащей рукой Тори взяла заостренную палку и увидела свежие следы ножа.
Это не сон, не видение. Это реальность. И это не Хоуп. Хоуп больше никогда не появится.
Напряжение все нарастало, ее охватила жаркая волна страха. И понимания. В кустарнике раздался шорох, близкий, зловещий.
И она молниеносно повернулась навстречу…
Кейд расхаживал по саду, прикидывая, куда поставить столы для свадебного приема, когда подъехал шеф полиции Расс.
— Рад, что застал вас. Я только что получил информацию, которую вам надо знать.
— Идите сюда, здесь прохладнее, — пригласил его Кейд.
— Нет, спасибо, я тороплюсь. Мы получили результаты баллистической экспертизы в связи с убийством Сары Боден. Оружие, из которого ее убили, другое, что было у Бодена.
Кейд почувствовал укол страха.
— Боюсь, что не совсем вас понял.
— Выходит, что ружье, которое было с ним, когда он вломился в дом Тори и угрожал ей и вашей сестре, он украл из дома, что в пятнадцати милях отсюда, в то утро, когда была убита мать Тори. Но она была убита рано утром, а кража произошла между девятью и десятью часами.
— Но как это может быть?
— Только единственным образом. Или Боден на крыльях прилетел сюда из округа Дарлингтон, или кто-то другой всадил пули в миссис Боден.
Я посовещался с федералами. У них сведения, что кто-то позвонил миссис Боден в два часа ночи с платного телефона из Винн-Дикси, к северу от Прогресса. Мы думали, что это был Боден, который сообщил, что собирается приехать. Но дальше начинается непонятное.
— Но звонил, конечно, Боден. Зачем иначе ей было упаковывать вещи?
— Я этого сказать не могу. Но если он звонил отсюда в два часа ночи, то затем помчался туда, совершил убийство между пятью и пятью тридцатью, затем опять примчался сюда, а это опять пятнадцать миль, влез в чужой дом, украл ружье, бутылку и остатки от вчерашнего ужина. К чему такие броски туда-обратно?
— Он был сумасшедший.
— Не спорю, но это не значит, что он мог ставить рекорды скорости, и все за одно лишь утро. Тем более что у него, по-видимому, не было колес. Я не могу сказать, что это все невозможно, однако противоречит здравому смыслу.
— Но кто же еще, кроме него, мог убить мать Тори?
— На этот вопрос я ответить не могу. Я просто излагаю факты. Оружие Бодена было другого калибра. И нет никаких доказательств, что он располагал машиной. Недостает одного звена. Мы еще не нашли оружия, из которого была убита его жена.
Карл Расс вынул из кармана носовой платок и вытер шею.
— И сдается мне, что если он не убил миссис Боден, то и других тоже не убивал. А это значит, что, кто бы он ни был, убийца еще расхаживает на свободе. Я хотел бы поговорить сейчас с Тори.
— Но ее здесь нет. Она… — И ужас сжал сердце Кейда: — Она ушла на болота…
Тори напрягла все чувства, пытаясь увидеть его, ощутить, но она видела только пустоту. Холодную, пустую тьму. Шорох приближался, словно кто-то петлял вокруг, и она поворачивалась на звук. Во рту пересохло, но она сказала, устремив взгляд вперед:
— А сегодня кто из нас тебе нужен? Или это не имеет значения?
— О, ты мне никогда нужна не была. Да и зачем мне хотеть тебя? Это она была прекрасна.
— Но она же была ребенком?
— Да, верно, — и на просеку вышел Дуайт. — Однако я тоже.
Сердце у нее оборвалось.
— Но ты же дружил с Кейдом.
— Точно. Кейд и Уэйд были как два близнеца. Богатые, обладающие от рождения всеми привилегиями, красивые. А я был толстым, неуклюжим придатком к ним, постоянной мишенью для шуток, Дуайт Коротышка. Ну что ж, я их всех одурачил, не так ли?
— Зачем ты это сделал?
— Ну знаешь, каприз переходного возраста. Они всегда были во всем первыми. А я решил быть первым в том, кто сделает это .
В его глазах она не видела ничего, кроме веселья. Ему было весело, забавно. Всего лишь.
— Я только не мог этим похвастаться. Словно я Бэтмен.
— Господи боже, Дуайт!
— Тебе это трудно понять. Мы это называли «мальчиковой штучкой». И мне все время хотелось. И я все время расчесывал эту болячку, прикидывая, а почему бы не пустить в ход свою «штучку» с драгоценной сестрицей моего верного дружка Кейда?
Он говорил так спокойно, так беззаботно, что птицы снова начали петь. Но это были странные, словно плачущие звуки.
— Я не знал, что убью ее. Это произошло как-то само собой. Я для храбрости выпил отцовского виски. Выпил крепко, по-мужски, понимаешь? И в голове у меня зашумело.
— Но тебе было всего двенадцать. Как ты мог в этом возрасте…
Он подвигался к ней, но медленно, спокойно, терпеливо, с предвкушением, как кошка на мягких лапах еле заметно приближается к мыши.
— А я обычно следил за вами двумя, когда вы купались голышом и лежали на солнышке после купания. И твой старик тоже за вами подглядывал, — ухмыльнулся он, — можно сказать, это он меня вдохновлял. Он хотел тебя. Твой отец хотел сделать с тобой это самое , но у него не хватало решимости. Я был посмелее. Я был смелее их всех. И в ту ночь я это доказал. В ту ночь я стал мужчиной.
Городской мэр, заботливый отец, любящий муж, верный друг, а под этим покровом мрак и безумие. Но как же ему удавалось так хорошо это скрывать?
— Ты изнасиловал и убил ребенка. И это сделало тебя мужчиной?
— Всю свою жизнь я только и слышал: «Будь мужчиной, Дуайт». — Веселье исчезло из его глаз. Взгляд стал холодным и пустым. — «Ради бога, стань же наконец мужчиной». Но какой же ты мужчина, если ты девственник, а? И еще: ни одна девчонка на меня не смотрела. И я это переиначил. Та ночь изменила всю мою жизнь. Посмотри-ка на меня теперь.
Он раскинул руки и подошел ближе, зорко наблюдая за каждым ее движением.
— Я поверил в себя, я привел свое тело в порядок и разве не заполучил самую хорошенькую девушку Прогресса? Я пользуюсь уважением. У меня красивая жена, сын. У меня прочное положение в обществе. И все это началось в ту ночь.
— И продолжалось убийствами других девушек.
— А почему бы и нет? Ты и вообразить не можешь, что при этом чувствуешь. Впрочем, ты, наверное, можешь это почувствовать. Ты умеешь чувствовать за других. Ты чувствовала их страх. Когда это совершается, я для них владыка мира. Я властелин. Это чертовски приятное ощущение.
Тори подумала, что надо попробовать бежать, но мысль эта так же быстро исчезла, как появилась. По блеску его глаз она поняла, что он ждет от нее того же. Она опять настроилась на него, пытаясь прочесть его чувства. И снова ощутила только пустоту и мрак, как в бездне, в которой затаился отвратительный, похотливый голод.
