— Россия всегда славилась умельцами, — пожал он
плечами. — Саша, для вас сейчас самое разумное связаться с Логиновым. Я
дам вам его телефон…
— Ага. А я ему пленку. Потом попаду под машину. И уж
тогда верно — концы в воду.
— Поверьте мне, — сказал он устало. —
Поверьте. Он вам поможет, укроет в надежном месте, под охраной. Хоть он уже не
начальник, но его ребята вряд ли отступятся, по крайней мере, несколько человек
будут с ним. А он мужик хваткий, сильный и умный и до правды доберется.
— Очень вы его хвалите, — съязвила я. — Он
вам случайно не родственник?
— Родственник, — серьезно ответил Николай
Петрович. — Он женат на моей сестре.
— Отлично, — поднялась я. — Передайте ему
привет при случае. Очень жаль, что отняла у вас время.
— Саша, — вздохнул он, — у вас в одиночку
никаких шансов. Подумайте о мальчике.
— Я только и делаю, что думаю, — разозлилась я и
пошла к двери, взяв за руку Дениса.
— Саша! — позвал Николай Петрович, едва ли не с
отчаянием. — У меня дача в двадцати километрах от города, кооператив
«Березка», девятая линия, дом семнаддать. Если что, вы можете укрыться там. И
телефон Логинова возьмите.
«Неужели люди могут так убедительно врать? — думала я,
принимая из его рук клочок бумаги. — Может, он и не врет, а обманывается
сам. Трудно поверить, что близкий друг или родственник, которого ты считаешь
честным человеком, на самом деле отпетый мерзавец».
С большой осторожностью мы покинули больницу. Разговаривать
не хотелось, я хмурилась, молчала, а Денис сидел тихо, отнесясь с пониманием к
моему душевному состоянию.
Денис смотрел телевизор, а я таращилась в потолок. Шел
второй час ночи, но про педагогику я опять забыла, поэтому ребенок не спал и
порядка в доме не было никакого.
«Ничего я не могу, — отчаянно подумала я, глядя на
проходящего мимо Дениса, тот сновал в кухню и таскал печенье. — Испортит
зубы или желудок».
«Конечно, испортит, — съязвил внутренний голос. —
Ты ведь об ужине не позаботилась, а мальчишка есть хочет».
Я всерьез подумала: может, встать и, к примеру, пожарить
картошки? Тут в комнату заглянул Денис и сказал почему-то шепотом:
— Саш, телефон.
Я не сразу сообразила, о чем он, и, выглянув в прихожую,
покосилась на аппарат, тот молчал, как рыба, а Денис добавил еще тише:
— Тот, из машины.
Господи, я ж про него забыла… Голос я узнала сразу, он
весело меня поприветствовал, а я ответила:
— Здравствуй, Татарин. Роскошные подарки делаешь?
Сотовый денег стоит.
— Пользуйся, пока я добрый. Интересно поболтать с тобой
иногда.
— Как дела? Как твои хозяева? Не боишься, что на днях
без работы останешься?
— Работы вагон. Мне еще с тобой встретиться надо,
сучка. И с маленьким противным ублюдком. Передай ему, он опять осиротел, тетка,
или кто она ему там, в ящик сыграла. Подохла, одним словом. А с ней еще три
дуры. Рот разевали не по делу, теперь тихие лежат. Я звонил час назад, хотел,
чтоб щенок послушал, тут забавно было, очень ваша Верка верещала… Слышишь,
деточка, с тобой будет еще веселей… — Он засмеялся, а во мне вдруг что-то
оборвалось. Наверное, именно в ту минуту я и спятила окончательно. Денис стоял
странно вытянувшись, длинненький, худой, с поджатыми у груди руками, и очень
походил на суслика. Глаза, огромные на узком лице, округлились от ужаса, веко
дергалось, а губы, почти белые, мелко дрожали.
— Слушай, Татарин, — с поразившим меня
спокойствием, сказала я, — ты очень заблуждаешься. Это не ты охотишься за
нами, это я охочусь за тобой.
— Не пугай меня, пожалуйста, — захныкал он. —
Мне так страшно. — На этом разговор закончился.
— Саша, он Верку убил, да? — спросил Денис. Я
сняла телефонную трубку и набрала номер сауны. Мне ответил мужской голос.
— Будьте добры Любу, — попросила я.
— Кто ее спрашивает?
— Подруга.
— Девушка, здесь несчастье, четыре женских трупа,
личности выясняются… — Дослушивать я не стала, посмотрела в стену и сказала:
— Все, сволочь, ты допрыгался…
Денис, стоя рядом, ухватил меня за локоть и позвал:
— Саш…
— Так, — я тряхнула головой, напомнив себе: я не
одна, со мной ребенок.
— Денис, быстро собери еды, воды побольше в пластиковых
бутылках. Сможешь?
— Ага, — он кинулся в кухню. Я проверила оружие,
собрала сумку, прихватила два одеяла, сборы мы закончили одновременно. Денис
перестал дрожать, только был землисто-бледен. — В машину? — прошептал
он.
— Нет, на чердак.
Мы тихо вышли, я впереди, он с сумками за мной. Дверь я
захлопнула, а потом, лишив себя некоторого количества волос, в четырех местах
ловко приделала их к двери и вслед за Денисом стала подниматься на чердак. О
том, что замок на чердачной двери открывается при помощи обыкновенной
проволоки, Денис узнал еще в первый день нашего заселения в этот дом. Чердаком,
как видно, никогда не пользовались. Горький опыт кое-чему научил, и теперь у
нас был фонарик. Я нашла старое ведро и еще какую-то жестянку и на всякий
случай пристроила их возле двери. Потом мы прошли в глубь чердака и устроились
возле стены, соорудив себе лежбище из одеяла и двух маленьких подушек.
— Сейчас тепло и дождя нет, — заметил Денис,
поглядывая на меня как-то неуверенно, — не замерзнем. А есть можно
печенье. Правда?
— Правда, — кивнула я. — Ложись и постарайся
уснуть.
— А ты?
— Я подожду. Вдруг эти появятся.
— Думаешь, Верка им сказала, где мы?
— И такое возможно, — как можно мягче ответила
я. — Спи и не бойся.
— Может, поговорить с тобой, а?
— Не надо. Я не усну.
