— Тебе чего неймется, сука? — а потом дважды
огрела парня по голове. Наверное, сильно. Потому что он упал, а мы с Денисом
побежали. К счастью, я успела подумать о сумке и на ходу подхватить ее.
Мы миновали детский сад, потом еще квартала три, прежде чем
рискнули остановиться. Дышали с трудом и по сторонам озирались с беспокойством.
— Это он? — спросила я, сама точно не зная, какой
смысл вкладываю в местоимение «он». Убийцы, преследователи — враги, одним
словом. Денис немного помялся и ответил:
— Да нет… это не то…
— А чего он к тебе пристал?
— А… старые дела, — отмахнулся мой юный друг и
зашагал по улице.
Я догнала его, схватила за плечо и решительно развернула к
себе лицом.
— Что за дела? — спросила сурово.
— Говорю, старые, — нахмурился Денис.
— Откуда он здесь взялся?
— Черт его знает… Ему тут совершенно нечего делать.
— Я тебя спросила: кто он? — стараясь быть
терпеливой, напомнила я.
— Кто, кто, дед пыхто.
— И за что он тебя так? Денис вздохнул.
— Я у него два баллона свистнул. Давно. Нечего рот
разевать…
Я глубоко вздохнула, посмотрела на ясное голубое небо и,
обнаружив в себе достаточно сил, сказала, не повышая голоса:
— Если ты еще раз что-нибудь свистнешь, я тебе сама
голову оторву. Ясно?
— Ага, — хмыкнул он, глумливо ухмыляясь. Я дала
ему подзатыльник и повторила:
— Ясно?
— Да ясно, ясно, отцепись.
Мы пошли дальше по улице, все еще тревожно оглядываясь.
— Неси сумку, — сказала я. — Хамить и
пререкаться ты уже умеешь, учись и мужскую работу выполнять. Сумку он взял и
принялся жаловаться:
— Как по башке мне заехал, гад, чтоб ему загнуться,
заразе. Аж шум в ушах.
— Так тебе и надо. За воровство, между прочим, раньше
руки отрубали.
— Ага, а кто сегодня с веревки одежонку свистнул?
Считай, ты уже без рук.
— Все-таки ты у меня схлопочешь, — вздохнула я.
Денис хмыкнул и стал поглядывать в мою сторону с любопытством. Потом сказал:
— А ты крутая.
— Точно… круче меня только яйца всмятку, —
усмехнулась я.
— Нет, честно. Здорово ты его огрела, и вообще, в
разведку с тобой можно.
— А с тобой куда можно? Просила возле детского сада
подождать, так ты и тут умудрился нажить приключения. Будто без того забот
мало. Кстати, нас ищут. Сама по радио слышала, приметы передавали.
— Заливаешь? — ахнул Денис.
— Чтоб мне пропасть.
— И мои?
— Конечно. Я тебя вроде бы похитила.
Он весело хрюкнул, мне же было не до смеха. Следовало срочно
что-то предпринять. Самое разумное: пойти в милицию. Я покосилась на мальчишку
и подумала: «Его мне не уговорить». И еще: «Вдруг он прав?» Мы доверчиво все
расскажем, а там начнут проверять и перепроверять, и у этого самого Васи с
дружком будет сколько угодно времени, чтобы от нас избавиться. Но болтаться по
улице с одиннадцатилетним мальчишкой совершенно глупо. Особенно когда
находишься в розыске.
Через полчаса я могла честно признаться самой себе, что не
знаю, как поступить в такой ситуации. Говорить об этом Денису было совестно. Он
вышагивал рядом, невероятно приободрившийся, с оптимистической верой в будущее
на озорной физиономии, и убить его надежды на мою крутость и способность как-то
решить наши проблемы я не могла. Если бы он был постарше, если бы у него были
родственники…
Мы отшагали приличное расстояние, а он весело подпрыгивал
рядом и даже не поинтересовался: куда мы идем? И слава богу, потому что ответа
на этот вопрос у меня не было. Идем, и все.
— Хочешь мороженого? — спросила я. Мы вышли на
Никольскую и свернули к центру города, где на углу радовал глаз рекламой
фирменный магазин «Мороженое».
— А ты? — поинтересовался Денис.
— Да нет. Не очень.
— Ну его тогда. Надо деньги экономить. И я не
маленький.
— Можно подумать, мороженое только маленькие любят.
Тут я впервые внимательно оглядела своего спутника, и сердце
жалобно заныло. Во-первых, он, конечно, коротышка. Хотя ему всего одиннадцать,
но и в одиннадцать многие его сверстники гораздо выше ростом. Узкоплечий и
какой-то весь невероятно тонкий, он был похож на карандаш, точнее, на огрызок
карандаша. Глаза на смышленой физиономии смотрели недоверчиво и дерзко, но я-то
знала: он маленький, и ему страшно. Не стал бы он делиться со мной своими
бедами и таскаться по городу без всякой цели, если бы мог довериться кому-то
еще.
— Ты чего так смотришь? — насторожился Денис.
— Прикидываю, имеем мы право пятерку потратить? В конце
концов, можно и шикануть. Пошли.
Из магазина мы направились к скверику, Денис ел мороженое и
ворчал:
— Ничего в нем нет особенного, а стоит пятерку. Лучше б
пиво купила.
— Разбежался. С пивом и курением завязывай. Больно
нужен мне напарник, который сто метров не может пробежать без того, чтобы
физиономия не стала красной, точно рак вареный.
— Это я не могу? — скривился Денис.
— Ты. Пыхтел как паровоз, а потом не мог отдышаться.
— А в Чехословакии все дети пьют пиво. Я в прошлом году
в лагере был вместе с чехами, так им даже специально пиво привозили…
— Тебе специально не привезут, так что успокойся…
— Смотри какой «мерс», — резко перевел разговор
Денис, ткнув пальцем в направлении проезжающей мимо машины. — Нравится?
— Ага. «Двести восьмидесятый». Их теперь полно в
городе.
— «Двести тридцатый», — поправил Денис.
— «Двести восьмидесятый», — повторила я. — У
моего приятеля такой.
— Значит, не такой.
«Мерседес» остановился метрах в трехстах от нас, а Денис
обрадовался:
— Пойдем быстрее, посмотрим. Если проспорила, купишь
бутылку пива.
— А ты с курением завяжешь раз и навсегда.
— Умная, сравнила: бутылка пива и вся жизнь.
