— Ага. А там Васины дружки. За что-то они Андрея
кокнули, Андрей крутой был, на «Тойоте» раскатывал, а они его раз… и все. А нас
и вовсе придавят на каком-нибудь перекрестке. Тихо сидеть надо, вот что. Может,
тогда про нас забудут.
— А как же убийство, Денис?
— А это дело не наше.
— Я понимаю, ты боишься, — как можно мягче начала
я. — Если честно, я тоже очень боюсь. Но, если ты прав, тогда тем более в
милицию надо. Своим молчанием мы этим типам только жизнь облегчим. Будем
молчать, они разделаются с нами, ничего не опасаясь. Я сегодня Степаненко их
портреты набросала, я ведь художница. Можно ему позвонить и сказать, что видела
одного из этих людей в милицейской форме на вокзале, они найдут Васю очень
быстро. Придется им что-то со всем этим делать, ты понимаешь? Положим, у Васи в
милиции есть друзья, но ведь не все там поголовно продажные, значит, будет
расследование…
— А пока оно будет, нас прирежут в темном переулке.
— Нас прирежут, если мы с перепугу в щель запрячемся,
там как раз самое удобное место.
— Ладно, делай как знаешь, — проворчал
Денис, — только про меня не болтай, в ментовку все равно не пойду.
— Хорошо. И давай договоримся: будь поосторожней, ночью
по улицам не шатайся и никому ничего не рассказывай. Я тебе телефон дам, если
что, позвони…
Он взял бумажку с номером телефона, сунул в карман и зло
пробормотал:
— Навязалась на мою голову…
— Отвезти тебя домой? — предложила я.
— Какое домой… работы полно.
Он сурово посмотрел на меня, вышел из машины и громко
хлопнул дверью. А я стала искать телефон-автомат. Конечно, удобнее было бы
звонить из дому, но мне казалось, чем скорее я позвоню Степаненко, тем лучше
для всех нас. На счастье, он оказался в своем кабинете.
— Николай Петрович, — начала я дрожащим
голосом, — я видела человека, одного из тех, кого встретила в квартире
Андрея. Я ничего не понимаю, но сейчас он был в милицейской форме. Его спутник
назвал его Васей. Я совершенно убеждена, что встреченный мною милиционер тот
самый молодой человек, но этого ведь не может быть, правда? Иначе выходит, что
убийцы…
— Вы нашли мальчишку? — вдруг спросил Степаненко.
— Что?
— Вы нашли мальчишку, и он вам что-то рассказал?
— Нет, вовсе нет. — Я вдруг испугалась. — Я
просто заезжала на вокзал и случайно увидела того человека… Наверное, я
ошиблась, извините. — Я бросила трубку и стрелой кинулась к машине.
«А что, если Денис прав? — осведомился вдруг внутренний
голос. — Что, если это какая-то тайная операция, о которой никому знать не
положено? Это не у нас, это в американских фильмах обычно ЦРУ такими штуками
занято, а ты дура и ничего в подобных делах не смыслишь. Поэтому должна
отправиться к Степаненко и все ему рассказать…»
— Я обещала Денису…
«Ребенку одиннадцать лет, а ты взрослая тетя и должна
понимать».
— А я боюсь. И вообще, заткнись и не вздумай
высовываться, я еду домой и ничего об этом убийстве больше слышать не желаю.
Утром я смогла настолько успокоиться, что принялась за
работу. Часа три все шло нормально, потом я вышла на кухню выпить кофе, а вернувшись,
застыла перед рисунками в полном недоумении.
— Это черт знает что! — подумала я вслух. Алиса
выглядела испуганной, а обитатели Зазеркалья не иначе как ожидали
землетрясения. Я досадливо отшвырнула листы, уставилась в стену и пожаловалась
ей:
— Нет, так нельзя. Надо со всем этим что-то делать.
«Вот сказанула так сказанула», — хихикнул внутренний
голос, последнее время он отличался повышенной вредностью, никакой на него
управы. Я покосилась на телефон. Странно, что из милиции до сих пор никто не
позвонил. Позвонить самой? И что? Спросить, почему вы меня на допрос не
вызываете или на беседу? Нет, на допрос, наверное.
В дверь позвонили.
— Ну вот, кому-то я все-таки понадобилась. Я подошла,
протянула руку к замку и тут же ее отдернула.
— Кто? — спросила я тревожно.
— Слесарь, — ответил мужской голос с некоторой
ленцой. Я обрадованно распахнула дверь. Молодой парень в джинсовой куртке стоял
на пороге, темная сумка в его руках почему-то выглядела нелепо. Совсем
свихнулась, ей-богу…
— Я вас не знаю, — промямлила я.
— Ну и что? Кран чинить будем?
— Будем, — улыбнулась я, впуская его в
квартиру. — Я договаривалась с нашим слесарем, я имею в виду слесаря
нашего кооператива…
— Меня послали. Он приболел. Где кран?
— В ванной.
Парень толкнул дверь ногой и вошел в ванную, вскользь мазнув
меня взглядом. Сердце у меня куда-то провалилось и возвращаться назад никак не
желало.
— Вот здесь вода перекрывается, — сказала я.
— Найдем.
Стоять над душой у человека я сочла неприличным и
отправилась на кухню. Подумала и принесла телефон из прихожей, прислушалась: в
ванной было тихо. Я не удержалась, набрала номер и, понизив голос, спросила:
— Кондратьева можно?
— Нет его, ушел, в восьмом доме авария. Вам чего надо?
— У меня кран течет, я заявку давала.
— Не до заявок сейчас, говорю, авария.
Я осторожно повесила трубку, боясь, что сию минуту упаду в
обморок. Этот в куртке на слесаря не похож. А на кого он похож? Взгляд
странный… у тебя теперь все странные… Я взяла нож и положила его рядом с
телефоном. Вдруг у него пистолет? Надо звонить в милицию… А вдруг парень
окажется обычным слесарем? Если он убийца, то милиция вряд ли поможет, пока я
объясню им в чем дело, он меня пять раз убьет. Чего он там возится? Я взяла нож
в правую руку, а в левую телефон и пошла к входной двери. Ее надо открыть, если
что, я смогу выскочить из квартиры и убежать… Парень все еще был в ванной. Я
распахнула входную дверь и вышла в коридор, оставив телефон на тумбочке. А что
делать с ножом? Я сунула его под тумбочку, прикрыв туфлями. Схватила какую-то
тряпку и увлеченно принялась натирать входную дверь, по-прежнему держа ее
открытой. Пока этот тип в ванной, в квартиру не вернусь, я могу помыть здесь
стены, а также пол и даже потолок, если понадобится. Парень наконец вышел.
— Все, — сказал не очень вежливо. — Принимайте
работу.
«Интересно, как, если я не желаю покидать коридор?»
