На Луталова доехали на конке. Их встретил длинный темный коридор, с прикрытой на кухню дверью, из-за которой выбивалась полоска света и доносились приглушенные голоса. Мужской голос, которого Лиля не признала, настойчиво что-то втолковывал, женский, принадлежавший кухарке, неуверенно оправдывался. Темная квартира произвела на Лилю удручающее впечатление. С антресолей высоко под потолком доносился тихий шорох. Должно быть, это мыши искали, чем бы поживиться, но воображение уже нарисовало Лиле искаженное страданием лицо сатаны, увлекающего ее в огненную бездну. И у Падшего Ангела было ее лицо, ибо это была она сама. Девушка шла по коридору следом за другом и, обмирая от ужаса, все ждала, когда же с антресолей протянется черная когтистая рука с перепончатыми пальцами и утянет ее за собой. И они сольются воедино. Та Лиля и эта. Венера и дьявол. Добро и Зло.
Волошин первый зашел в комнату и включил освещение. Приблизившись к фигурке, вырезанной из корня, он снял со своего пальца кольцо и надел его на вытянутый в сторону корешок, заменяющий Габриаку руку.
— Лиля, это кольцо из сердолика сделает нашего Габриака значительно сильнее, и он сможет защитить тебя от всего, что тебя беспокоит, — с улыбкой проговорил Макс. — Ты теперь, Лиля, под двойной защитой. Моей и Габриака. Ты же знаешь, я чародей и тоже многое могу.
Волошин обнял Лилю и бережно прижал к себе. Девушка тоненько всхлипнула и уткнулась пылающим лицом в широкую грудь друга. Они любили друг друга в полумраке комнаты, не замечая ничего вокруг и наслаждаясь каждым мгновеньем, проведенным вместе. Но Лиле все время казалось, что на нее кто-то пристально смотрит. Ей виделся Падший Ангел, печальный и суровый, поджидающий удобного момента, чтобы забрать ее с собой. Когда Макс ушел, Лиля приблизилась к книжной полке и, вытянув шею и привстав на цыпочки, подалась к деревянному бесу, рассматривая кольцо.
— Милый мой, хороший, — шептала Лиля. — Люби меня! Защищай! И я никогда тебя не брошу, я всегда буду с тобой! Клянусь жизнью. Ты дал мне волшебный дар слагать стихи, я отплачу тебе любовью.
На миг Лиле показалось, что на морде беса белым пламенем полыхнули знакомые глаза Того Человека, а рот искривила змеистая улыбка. В этот момент распахнулась дверь, и на пороге появился темный силуэт. Отбрасываемая на стену тень колыхалась черной громадой, и девушка вскрикнула от неожиданности, узнав в ней Люцифера. Вот он, Падший Ангел! Дождался, когда Макс уйдет, и пришел за ней! А незваный гость шагнул в комнату, и только тогда Лиля поняла, что это Вольдемар. Брат вдовы Чудиновой остекленело смотрел перед собой, не замечая Лили. В правой руке его был зажат пистолет. Пехотный капитан производил впечатление сомнамбулы, раскачиваясь из стороны в сторону и медленно продвигаясь вперед.
— Что вам угодно? — чувствуя, как стынет в жилах кровь, чуть слышно прошептала Лиля.
Вольдемар кинул на Лилю свинцовый взгляд и хрипло проговорил:
— Сударыня, выходите за меня замуж.
— Что вы такое придумали? У меня есть жених, — оторопела девушка. — Инженер-гидролог Всеволод Васильев.
— Не порите чушь, — грубо оборвал ее гость. — К вам таскается весь Петербург, а вы мне врете про жениха…
Пехотный капитан, взмахнув пистолетом, грубо схватил Лилю за руку и швырнул на диван. Упав на край, Лиля пребольно ударилась бедром о поручень и быстро заговорила, глядя, как мужчина торопливо и с самым очевидным намерением расстегивает ремень брюк.
— Опомнитесь, Вольдемар Владимирович! Вы ведь благородный человек! Вы не сделаете этого!
— Вы ошибаетесь, Елизавета Ивановна, — криво усмехнулся насильник. — Очень даже сделаю. И после этого вам ничего не останется, как выйти за меня замуж!
И, приблизив к Лиле покрытое бисеринками пота лицо, дыхнул на нее перегаром и луком:
— Мне деньги нужны, дура! А Зойка говорила, у тебя приличное жалованье!
Он склонился над сопротивляющейся девушкой, сдирая с нее одежду, и вдруг странный треск раздался над головой Лили. Книжные полки с оглушительным грохотом обрушились вниз, погребая под собой диван. Основной удар пришелся на спину Вольдемара, оглушив негодяя, а Лиля успела вскочить на ноги и выбежать из комнаты. Кутаясь в разорванное платье, она кинулась на кухню, но кухарки там не было.
— Марта! — срывающимся голосом крикнула она, но никто не ответил.
Не зная, куда бежать, Лиля заперлась в ванной комнате и замерла, боясь пошевелиться. В безопасности Лиля почувствовала себя лишь тогда, когда услышала, как прогрохотали по коридору тяжелые шаги и захлопнулась входная дверь. Выбравшись из укрытия, девушка опасливо вернулась в свою комнату. К ее неописуемому удивлению, там царил идеальный порядок. Никаких следов обрушившихся полок и разбросанных книг. Черт Габриак, восседая на полке, взирал на нее белыми глазами Того Человека, а на деревянной руке его светилось сердоликовое кольцо Максимилиана Волошина.
* * *
После завтрака отец взялся за меня всерьез. Вывесив на экране ноутбука одну из удачных фотографий Эллы, сделанную якобы на какой-то тусовке, он увеличил ее до максимума и принялся подгонять мою внешность под глянцевую картинку. Подшучивая и посмеиваясь, выкрасил мне волосы в белоснежный цвет, глаза оттенил ярко-синими линзами без диоптрий и обрядил в длинное платье, которое раньше носил сам, преображаясь в Эллу.
— У Эллы главное — это руки, — поучал он, возбужденно кружа по кухне. — Накладные ногти, массивные кольца, выразительные жесты. Вот поверни правую руку ладонью вверх и поведи плечом, как будто удивлена.
Я поворачивала и поводила, изображая телом удивление.
— Отлично! — ликовал отец. — Теперь сделай пальцами вот так.
Он шевелил в воздухе пальцами левой руки, словно подбирая слова. Я повторяла.
— Да нет, не так, — сердился папа. — Ты точно милостыньку просишь, а надо, чтобы казалось, будто ты думаешь на другом языке и боишься невзначай перескочить на него в разговоре. Теперь хорошо. Ногти тебе попозже сделает Сирин, он большой специалист в области полимеров. Мне делал шикарные! Лучше, чем у Ольги. Ты уже знакома с моей подругой детства?
— Знакома. Кстати, знаешь, что Ольга тебя любит?
Я хитро посмотрела на отца и подмигнула ярко-синим подведенным глазом.
— Кто? Ольга? Меня любит? — не поверил отец. И, обиженно вытянув губы, презрительно заметил: — Да ладно, не выдумывай! Ольга любит только свою квартиру. И может говорить лишь о ремонте подъезда.
— Не знаю, мне твоя соседка говорила, что очень жалеет, что своевременно не открыла тебе своих чувств. И что, если бы не твоя смерть, вы бы обязательно поженились.
— Ну, если Ольга хочет сказать мне последнее «люблю», — рассуждал отец, — нужно предоставить человеку такую возможность. Думаю, сегодня вечером не помешает устроить сеанс общения с духами. Малыш, ты как, не против?
