Молли призналась, что нет, не доводилось. Более того, она понятия не имела, где эти острова находятся.
— Это совсем недалеко от Края Света
[79]
, Край Света (англ. Land’s End) — мыс, расположенный на юго-востоке Англии.
Он оказался педантичным и надежным работником, хотя и ужасно медлительным. Мистер Пэрриш выводил буквы и цифры с таким тщанием, что слова казались напечатанными на машинке.
В отделе работали еще два человека: Эсма Фитцджеральд, мужа которой отправили в Гонконг через две недели после свадьбы, и Долли Берч, пятнадцатилетняя девица, посвящавшая почти все свободное время созерцанию своей смазливой мордашки в карманном зеркальце, которое носила в сумочке. Долли исполняла обязанности «прислуги за все» — доставляла письма, собирала карточки учета рабочего времени, которые рабочие оставляли на проходной, разносила чай с тележки, приезжавшей два раза в день, и частенько надолго исчезала, чтобы поболтать с многочисленными подружками в разных отделах завода.
В пятницу Молли сопровождала мистера Пэрриша в местное отделение банка Ллойда, и им пришлось подождать у входа, пока двери не открылись. Очевидно, женщины ходили с ним по очереди, то ли для защиты, то ли для того, чтобы он не сбежал с деньгами, — Молли пока не поняла. Каждый раз мистер Пэрриш забирал из банка намного больше тысячи фунтов банкнотами и монетами, чтобы выплатить зарплату. В «Гарстон электрикс» было более двухсот двадцати семи рабочих и служащих.
Остаток дня Молли раскладывала деньги по маленьким коричневым конвертам. Следовало вложить внутрь еще и выписку из платежной ведомости, а на лицевой стороне написать имя и фамилию получателя. Примерно в половине пятого мистер Пэрриш, Эсма и Молли двинулись в обход, нагруженные подносами с конвертами, которые вручили каждому рабочему в собственные руки в разных частях завода. Кое-кто жаловался, что им недоплатили и что они, например, отработали по сорок шесть часов, тогда как деньги им выдали всего за сорок четыре. Молли получила указание отвечать в том духе, что им надо заглянуть в контору в понедельник и недоразумение будет улажено.
Совершенно неожиданно для себя она вдруг обнаружила, что работа ей нравится. Молли влюбилась в мистера Пэрриша, быстро подружилась с Эсмой, ну а невыносимую Долли не любить было решительно невозможно.
С большим удивлением Молли поняла, что очень скучает по Райанам, — как и они по ней. Лили и Паулина расплакались, когда их невестка появилась на свадьбе, а Глэдис обняла ее и призналась, что очень рада ее видеть. Братья Тома ласково расцеловали ее в обе щеки, и Молли вдруг поняла, что по-прежнему остается членом семьи Райанов так же, как и Кенни.
Церемония получилась очень трогательной — было нечто мучительно-горестное в том, что двое молодых людей решили пожениться в самый разгар войны. Джеральд, которому только-только исполнился двадцать один год, служил лейтенантом в торговом флоте, а его восемнадцатилетняя невеста Люси едва не погибла при взрыве на фабрике по производству боеприпасов в Киркби, где работала. И никто не мог знать заранее, сколько им отпущено пробыть вместе в такое неспокойное, смертельно опасное время.
У Молли комок застрял в горле, когда священник объявил их мужем и женой. Она всем сердцем желала, чтобы Ирен осталась жива, присутствовала бы на свадьбе внука и приняла бы в семью новую миссис Райан.
Две недели спустя Молли приехала в Дунеатли. Было воскресенье, дети заранее знали, в котором часу она должна появиться, и уже ждали ее, когда автобус остановился на площади. Еще через несколько минут Молли сидела на диване, а они облепили ее со всех сторон, осыпая поцелуями, гладя по голове и требуя, чтобы она рассказала о своей работе, о людях, с которыми трудится, о свадьбе и прочих вещах, о которых мама писала им в письмах, — обо всем этом они пожелали услышать из первых уст. Особенно их заинтересовала Долли, которой они, похоже, восторгались; почему, Молли понять не могла. Томми спросил, не может ли она взять Долли с собой, когда приедет в следующий раз, и Молли ответила, что постарается, хотя и не может ничего обещать.
Выходные пролетели быстро, и в воскресенье после обеда она отправилась обратно в Ливерпуль, чувствуя себя самой несчастной женщиной на свете. Но все-таки Молли немного приободрилась, когда паром причалил к Пиэр-Хэд и она села на трамвай, чтобы ехать к Агате.
Постепенно устоялся новый жизненный уклад, с которым ей следовало считаться. Молли не знала, надолго ли, но новая жизнь начинала ей нравиться.
За пять дней до Рождества Бобби Гиффорд прилетел в Нью-Йорк. Со времени его последнего визита ход войны изменился самым кардинальным образом. Две недели назад японские истребители-бомбардировщики атаковали Перл-Харбор и почти полностью уничтожили весь американский флот. Сведения о потерях, включая корабли и живую силу, были засекречены. Еще несколько дней спустя Гитлер заключил союз с Японией и объявил войну Америке.
Бобби не рассчитывал, что его будут встречать в аэропорту. Поймав такси, он поехал в «Харрингтон», небольшую уютную гостиницу на Кэнал-стрит; Билл Фланаган телеграммой уведомил его о том, что на его имя там забронирован номер. Как только Бобби провели туда, он позвонил Биллу и сообщил, что прибыл на место.
— Завтра у нас совещание, — сказал Билл, — а сегодня ты, я и еще двое парней из газеты, которых ты не знаешь, Бен Овертон и Чей Деннис, немножко отдохнем в городе. У меня есть билеты на шоу, и еще я заказал столик в ресторане «Джеромз фиш бар». А пока можешь использовать свободное время по собственному усмотрению.
Они договорились в половине восьмого встретиться в фойе театра «Гэйети» на Сорок Второй улице. Бобби посмотрел на часы: начало пятого. Он совершенно точно знал, чем сейчас займется.
Получасом позже он был уже в «Блуминдейлз», с восхищением разглядывая рождественские игрушки, слушая рождественские гимны, звучавшие из громкоговорителей, и выбирая подарок для Билла и Карен, девушки из Швеции, с которой тот встречался последние шесть месяцев. Бобби не отказался бы купить подарки и еще кому-нибудь, но родители его давно умерли, а следы сестры затерялись во время Великой депрессии. Ему не составило особого труда выяснить, что его жена перестала быть таковой и развелась с ним еще в 1937 году, предъявив иск «о неправомочном оставлении супруги». С тех пор она вторично вышла замуж.
Бобби любил Рождество совершенно по-детски, и так было всегда. Вплоть до двенадцатилетнего возраста он упорно отказывался признавать, что Санта-Клауса не существует. Купив Биллу шарф, а Карен — очень дорогие духи, Бобби решил побаловать себя рубашкой и парой галстуков. Выйдя из магазина, он заглянул в первый попавшийся бар и заказал виски с содовой.
«Интересно, когда я приеду сюда в следующий раз, — спросил он себя, — будет ли Америка так же погружена в темноту, как и Британия? И не разбомбит ли Гитлер при поддержке япошек Нью-Йорк, как он сделал это с Лондоном?» Конечно, столицей Соединенных Штатов считался Вашингтон, но Бобби всегда относился к Нью-Йорку, как к центру Вселенной.
