– Н‑но! – прикрикнул Мишка на своего жеребчика, и я повторила:
– Н‑но!
Кобылка мягко пошла, все еще недоверчиво кося на меня глазом, который казался мне каким-то очень большим.
– Как ее зовут? – спросила я, стискивая зубы, которые так и стучали, когда меня подкидывала неровная лошадиная поступь.
– Флора, – ответил Мишка, и я нежно повторила:
– Флора, милая, душенька, не подведи!
Флора перестала на меня коситься, издала короткое ржание – и вдруг пошла резвым и мягким шагом, к которому я приспособилась очень быстро, и вскоре мне почудилось, что я всю свою жизнь провела в седле.
Прошло немного времени. Начали сгущаться сумерки, хотя последние лучи солнца еще красили небо в яркие цвета.
– Вам в Самородове куда надо? – спросил Мишка, не замедляя скачки. – В дом господский?
– Мне в конюшню надо. Вернее, в каретный сарай.
– В каретный сарай?! – так и вытаращил он глаза. – Нет, барышня. Каретник у господина Самородова – Никита-дуболом. Первейший богатырь в округе. Он любому без всякого оборотня шею сломает. Мне против него не сдюжить.
– Будем надеяться, что его в каретном сарае не окажется, – буркнула я.
– А если окажется? – покачал головой Мишка, но больше не спорил.
Впереди показалась большая деревня, которую мы обогнули, приближаясь к барскому дому. Если господский дом в Заярском казался мне роскошным, то это был истинный дворец!
Мы подскакали к воротам, и я крикнула, что нас послала из Заярского Вера Сергеевна Дуглас.
Ее имя произвело впечатление, однако впустить нас не спешили.
– Хозяев нету, к кому же барыня вас послала? – спросил неприветливый привратник.
– У меня поручение к каретнику Никите, – ответила я высокомерно, от души надеясь, что у Мишки хватит присутствия духа поддержать мою игру и не свалиться с коня. – Пропусти нас немедленно, не то отведаешь плетей, понял?
– Пусти нас, куманек, – сказал Мишка. – Важнейшее дело у барышни!
Вот те на… Куманек! Повезло!
Ворота открылись.
– Ох, не сносить мне головы! – простонал Мишка, когда мы приблизились к сараю. – Что дальше делать станем, барышня?
– Никита тебе, часом, не кум? – спросил я, глядя на него через плечо.
– Бог миловал, – буркнул Мишка. – Сразу видно, не видели вы это чудище. Чем с ним кумиться, лучше сразу утопиться.
Торопливо прочитав молитву, мысленно призвав на помощь отца и матушку, я с помощью Мишки спешилась.
– Послушай, – сказала я ему, – ты снова сядь верхом и жди. Если я не появлюсь, если… ну, если ты поймешь, что у меня ничего не получилось, скачи во всю прыть, да не в Заярское, не к Ивану Сергеевичу, а сыщи во что бы то ни стало господина Данилова и все ему расскажи. И еще передай ему, что моя последняя мысль будет о нем.
– Почему? – послышался голос, при звуке которого у меня подогнулись ноги.
* * *
– Там внизу сумка стоит, – сказал железный волк. – Переоденься. Давай-давай, быстро.
Лидия пошарила под сиденьем и подняла мягкую вместительную сумку, застегнутую на молнию.
Открыла ее. Внутри лежала бледно-зеленая форма медсестры.
– Обувь оставь свою, – приказал железный волк. – И переодевайся быстрей.
«Как только я сделаю то, что ему нужно, он убьет и меня, и отца, – подумала Лидия, шаря в сумке в поисках хоть какого-нибудь оружия. – Может, набросить на него эту робу и попытаться задушить?»
Она настолько слабо представляла себе собственную персону в качестве душителя кого бы то ни было, даже человека, который грозил ей смертью, что рассталась с этой идеей еще прежде, чем железный волк обернулся, держа пистолет наготове:
– А ну-ка ляг плашмя, пока я переоденусь. И не дергайся, а то… Без тебя мне придется довольно трудно, однако я все же смогу справиться. А Дуглас умрет в течение ближайшего получаса.
Лидия покорно уткнулась лицом в плащ, брошенный на сиденье. Этот плащ она украла у какой-то медсестры и обещала вернуть. Судя по всему, обещание исполнить не удастся.
«Наверное, никто не верит в собственную смерть, – подумала она. – Наверное, каждый думает, что ему удастся сбежать от убийцы, получить помилование в последнее мгновение и все такое. Но если я сбегу, отец умрет. Как-то вытащить у волка его телефон? Но, во‑первых, я не знаю, где он держит телефон, во‑вторых, щипач из меня примерно такой же, как душитель, а в‑третьих, волк что-то говорил насчет времени, когда он должен отзвониться Жанне. И если звонка не будет в указанное время, она воспримет это как сигнал к действию. Грушин, Грушин… Почему же он меня не ищет?! Впрочем, может, и ищет. Только не знает, где искать!»
– Поднимайся, – раздался голос железного волка, – выходи.
В машине было, конечно, ужасно душно, но при этом там было тепло. Стоило Лидии выбраться, как ее начала бить крупная дрожь: и от холода, и от страха.
– Пошли быстрей, – приказал железный волк, который тоже, видимо, озяб в своей робе, совершенно такой, как у Лидии. Через плечо у него висела легкая брезентовая сумка.
Они быстро пошли по дороге в обход металлической ограды, рядом с которой стояла машина.
Вдали виднелся дом – фасад двухэтажный, оба крыла чуть выше фасада. Окошки под крышами крыльев были маленькие. Наверное, там низкие потолки. Может быть, скошенные.
Странно, почему она вдруг подумала о каких-то скошенных потолках?..
– Что я должна буду делать? – спросила Лидия. Молчать было страшно.
– Ты просто сделаешь укол Максу, – спокойно ответил железный волк.
– А как я его найду?
– Я знаю, в какой палате он находится. Это в левом крыле – третий этаж, палата 22. Запомнить просто, верно? И попасть сюда очень просто, особенно если на тебе форма медперсонала. Конечно, у ворот охрана, но… Ты знаешь, Лидия, мои самые близкие друзья – журналисты. Практически все они – алкоголики, которые в разное время побывали в лечебницах. Я их навещал иногда. В каждой лечебнице непременно имелась щель в заборе, через которую больные выбирались наружу, чтобы регулярно нарушать строгий режим. Макс рассказывал мне, что здесь аналогичные порядки. Он пару раз лечился в подобных заведениях в Германии, однако там такие заборы, через которые и комар не пролетит. Здесь же полная свобода и безнадзорность! Именно поэтому он вчера смог съездить в город на свидание. К сожалению, свидание сорвалось… Ну что ж, если гора не идет к Магомету…
Лидия покорно шла рядом с железным волком, слушая его болтовню. Ей приходилось читать в детективах, что преступниками, когда исполнение их замысла уже близко, овладевает неудержимая болтливость. Раньше она снисходительно считала это авторской выдумкой. Теперь пришлось убедиться в этом на собственном опыте.
