Дверь закрылась, повернулся ключ в замке. Вскоре стало слышно, как зашумела в ванной вода. Горячая, манящая, успокаивающая вода…
Алёна осторожно, стараясь ступать как можно тише, спустилась по лестнице и остановилась у двери, ведущей на улицу.
Можно уйти. Поймать попутную машину или вызвать такси – и уехать к Танютке. Или куда угодно, например, в другую гостиницу! Переночевать там, ничего никому не говоря, а вернуться уже днем, когда придет другая дежурная… Она придет и найдет – кого? Или уже – что?.. Может быть, вообще будет поздно…
А сейчас?
Неизвестно. Но вдруг еще что-то можно сделать!
Если нужно – значит, можно.
Какие фразы иногда выскакивают из подсознания в тяжкие минуты жизни! «Если нужно, значит, можно!» Ну прямо афоризм. Вполне годится для девиза. И чем этот девиз хуже общеизвестного: «Цель оправдывает средства?» Да ничем. Точно так же может быть истолкован в обоих смыслах, и в положительном, и в отрицательном.
– Попытаемся в положительном, – проворчала Алёна, доставая телефон.
И снова задумалась…
Можно, конечно, элементарно вызвать милицию. Но тогда она ничего толком не узнает. А узнать не только хочется, но и нужно! И еще больше хочется и нужно все кое-кому высказать. Поэтому мы пойдем другим путем.
Алёна набрала номер Танютки, заготавливая самые извиняющиеся интонации, на которые она только была способна.
Впрочем, сильно стараться не пришлось. Танютка, даром что была разбужена в несусветный час, оказалась по-дневному сообразительной и всепонимающей. Правда, сначала она заартачилась, однако потом, выслушав доводы Алёны, согласилась поступить по ее указке.
Наконец наша героиня медленно, устало и неохотно потащилась вверх по лестнице. Вздохнула, проходя мимо стоящей на столе босоножки со стразами… потом взяла ее и дошла наконец до своего номера.
Достала ключ, поднесла к замочной скважине. Пожала плечами. Ничего не надо открывать. Если ключ лежал на столе, значит, дверь не заперта.
И она с силой толкнула ее, но войти не вошла, а только сказала, стараясь говорить как можно тише, чтобы не разбудить (не одной Лоре была свойственна деликатность, мы, чай, тоже не лыком шиты!) никого из соседей:
– Кирилл, я знаю, что вы здесь. И не только я это знаю. И самое позднее через полчаса приедет милиция. Но может и не приехать… все зависит от вас. Поэтому давайте поговорим спокойно. Хорошо?
* * *
Если кому-то из людей досужих, то есть тех, у кого всегда есть время сунуть нос в чужие дела, и было любопытно, отчего это девица Наркевич, с которой венчался мировой судья Павел Кич, носит ту же фамилию, что и «король Молдаванки», то ответ всякому-каждому мог быть только такой: а они однофамильцы! Сама же девица происходит из очень добропорядочного, хотя и небогатого семейства. Почтенный батюшка ее, Фердинанд Яковлевич, служит начальником телеграфной станции Житомирского отделения в Кишиневе. Он являлся всего-навсего коллежским асессором, так что для Кича этот брак был, конечно, мезальянсом, однако невеста оказалась фантастически хороша. Такую можно и бесприданницей взять!
Впрочем, было отмечено, что женитьба Кичу явно принесла удачу. Он купил дом на Старофранковской улице, куда и привез невесту, и после медового месяца, проведенного не где-нибудь, а в Париже, где молодые останавливались в «Гранд-отеле» на бульваре Капуцинок, начал весьма преуспевать по службе. Совсем скоро Кич сделался председателем Одесского городского съезда мировых судей, а затем и членом наблюдательного совета Земского банка Херсонской губернии и председателем Одесского коммерческого суда. Эти должности были столь же почетными, сколь и хлебными.
– Хорошо приятельствовать с городским головой! – шептались пресловутые досужие люди, которым, понятно, дело есть до всего, что их не касается.
Да, дружба Кича с Григорием Маразли, который к тому времени стал городским головой, не могла остаться незамеченной. Ведь это Григорий Григорьевич помог отпраздновать свадьбу столь пышно, что о ней вспоминали годы и годы спустя. Он помог купить и обставить домик на Старофранковской. Он устроил эту поездку в Париж… молодые супруги отправились туда в составе его свиты. Он всячески способствовал карьере Кича, относясь к нему воистину как к младшему брату.
Щедрость Маразли по отношению к Кичам никого особенно не удивляла, ибо он вообще был человек щедрый, особенно к красивым женщинам.
В те времена в Одессе были три признанные красавицы, и Маразли никак не мог сделать выбор: ухаживать ли за Ариадной Папудовой, Натальей Зарифи или Розой Бродской. Как-то раз на балу в доме Папудовых, на котором присутствовали пятьсот восемьдесят гостей, танцевали мазурку в сто двадцать пар. В числе замысловатых фигур устроили «тройку». Впряглись в нее три перечисленные красавицы. Гирс, распорядитель бала и дирижер мазурки, взял шелковые ленты в руки, оглядел следовавшие за ним остальные тройки и уже хотел скомандовать: «Мазурка женераль!», когда вдруг раздался голос Маразли:
– Остановитесь!
Все замерли, недоумевая, но Григорий Григорьевич лишь простер руку к ослепительной тройке, приглашая публику полюбоваться ее красотой. Все так и ахнули от восторга. Дамы, гордые сознанием своей обворожительности, ринулись вперед, увлекли Гирса – и зал под звуки мазурки загремел аплодисментами…
После бала каждая из дам получила великолепное ожерелье от Маразли. Но его имя так и осталось не связанным ни с одной из них.
Трудно поверить, что все эти годы он хранил верность одной-единственной женщине.
О нет, он не убил Кича, хотя не раз руки чесались сделать это. Но Мара поклялась, что покончит с собой, если Маразли окажется виновен в смерти ее мужа. И Григорий Григорьевич знал, что она это непременно сделает.
У нее были странные понятия о честности. Она считала нужным непременно сдержать данное Кичу слово выйти за него замуж. Правда, возможность принять окончательное решение была предоставлена ему. После того, как Мара сделалась любовницей Маразли, она честно рассказала обо всем жениху и сообщила, что не будет в обиде, если он вернет ей слово.
– Ты думаешь, он женится на тебе? – закричал взбешенный Кич. – Как бы не так! Он и не подумает сделать тебе предложение!
– Он его уже сделал, – спокойно ответила Мара. – И если ты от меня откажешься, я выйду за него.
Кич посмотрел на нее – и поверил. И сказал:
– Я не могу жить без тебя. Я беру тебя такой, какая ты есть. А он… он скоро тебя забудет!
Мара только улыбнулась.
Маразли узнал об этом с огромной душевной болью, но решил ждать. Рано или поздно Мара бросит Кича и станет его женой! Во имя этого будущего он купил ей новых родственников, новую биографию. Никто не посмеет и слова гадкого сказать о женщине, которая была для Григория Маразли смыслом существования!
Этот роман, один из самых странных романов, которые только знала история любви, длился тридцать лет. В это почти невозможно поверить… но это так!
