– Да что тут думать! – заявил Воронец. – Мы с Шурой против. Не хотим терять нормального командира и приличного товарища. Обрати внимание, командир, – нас с Шурой больше, чем тебя.
Антон презрительно скривился, разминая в пальцах сигарету.
– Знаешь, о чем он сейчас думает? – Роман повернулся к Кабанову. – Что мнение большинства всегда ошибочно, поскольку большинство людей – идиоты. Это не я – это Эдгар Алан По придумал.
– Да, Антон, мы настаиваем, – решительно изрек Кабанов. – Это глупо. По крайней мере на данном историческом отрезке. Ведь в твоем городишке нет ничего такого, чтобы наплевать на здравый смысл и немедленно туда отправиться? Ностальгия отсутствует? У отца все в порядке? Мама болеет, но не при смерти? Власти родичей не третируют? Возможность общаться по сотовой связи имеется? Так какого черта, Антон?
– Ладно, уболтали. – Капитан с шумом выпустил воздух. – Не поеду в этом году на родину. Пляшите. Тогда куда?
– Супер! – восхитился Кабанов и с облегчением вздохнул. – Тогда слушайте, мужики. Нам нужно просто тупо отдохнуть, ни о чем не думая. Предлагаю Севастополь. Есть у меня любимый двоюродный брат, с которым я уже целую вечность не виделся. Да и дальше мог бы не общаться, кабы он не жил в этом дивном городе. У парня собственный дом напротив Графской пристани, машина, жена и прочие удобства. Завтра же ему позвоню и обрадую, что у него поживет дружная и чистоплотная русская семья. Пусть только попробует отказать! А то решительно вычеркну его из числа своих любимых родственников. Хороша идея? Девочки, пляжи, выпивка, а главное, целых десять дней никакой муштры и антитеррористической деятельности.
– Восемь дней. – Физиономия Ромки Воронца расцвела от уха до уха. – День приезда, день отъезда. Но даже восемь дней – целая вечность. Антон, ты как?
– Поехали, – согласился капитан Антон и вздрогнул, когда зазвонил телефон, оставшийся в куртке на вешалке.
Дрогнула бутылка, из которой он разливал по стопкам остатки водки.
– Только не Калашников! – взмолился Воронец. – Боже, пусть кто угодно, лишь бы не он.
Антон почувствовал легкое жжение под лопаткой. Обычно так и начинаются неприятности, на которые человек никак не может повлиять. В горле у него пересохло, возникло такое ощущение, что стенки пищевода слиплись.
Товарищи с тревогой наблюдали за ним. Он не изменился в лице, зашагал в прихожую, выискал в карманах музицирующий аппарат. Звонил не полковник. Впрочем, капитан и так это чувствовал. Вызов был от Юрия Степановича Горденко, отца Антона, проживающего в городе Калачан Винницкой области.
Нелепые предчувствия лезли в голову. Поколебавшись, он шагнул в ванную, закрыл за собой дверь и только после этого отозвался.
Капитан вернулся в комнату минут через восемь. За это недолгое время с ним произошли весьма серьезные перемены. Он был бледен, как заштукатуренная стена, пальцы нервно подергивали резинку на домашних штанах.
Капитан сел на диван, застыл в напряженной позе, машинально потянулся к стопке, выпил и снова уставился в пространство тоскливым взором. Остальные тоже выпили. Это при любом раскладе не повредит.
– Что-то мне подсказывает, что вечер перестает быть томным, – тихо проговорил Ромка. – Рассказывай, Антон.
– Погиб мой брат Виктор, – дрогнувшим голосом сообщил капитан. – В Калачане проходила акция против мобилизации, объявленной в стране. Что-то вроде антивоенного митинга у стен городской администрации. Мой брат был активистом, организатором мероприятия. В последнее время он активно конфликтовал с властями, был противником войны в Донбассе. На участников митинга напали нацисты, начали избивать. Люди отступили в местный Дом культуры, там их заблокировали в танцевальном зале и подожгли. Клуб сгорел, все задохнулись. В том числе мой брат и его невеста Ольга, разделявшая взгляды Виктора. Милиция все видела, но не вмешивалась. Погибло больше тридцати человек.
Офицеры потрясенно молчали. Выпивка кончилась. Антон забрался в шкаф, выудил оттуда бутылку коньяка, заначенную на черный день, разлил по стопкам.
– Помянем, мужики. – На глазах Антона блестели слезы.
Нельзя сказать, что его отношения с братом были очень близкими. Они жили далеко друг от друга, занимались своими делами, но никогда не ссорились. Если братья встречались, то искренне были рады видеть друг друга. Разумеется, не считая сопливого детства, когда Виктор подтрунивал над младшим братом. В те времена любимым его развлечением было посадить Антона на ветку яблони, растущей в саду, и куда-нибудь убежать.
Офицеры выпили, не чокаясь.
– И что теперь? – мрачно спросил Кабанов.
– Поеду в Калачан, – решительно изрек Антон. – Надо разобраться, как и почему погиб брат. Хочу наказать виновных. Отец не вдавался в подробности, сказал лишь, что людей убили националисты. Имеются там свои герои и карательные организации.
– Повторили Одессу, суки! – процедил Кабанов. – Достали уже эти нацики. Ведь не боятся же ничего, на глазах у людей орудуют.
– Да уж, печально закончилась гулянка. – Воронец вздохнул. – Пора бросать эту вредную привычку – надеяться на что-то лучшее.
– Вам-то что, мужики? – пробормотал Антон, опуская голову. – Езжайте в Севастополь, отдохните нормально. А я займусь своими делами. Встретимся через десять дней.
– С этим у нас проблемы. – Ромка состроил скептическую мину. – Что-то мне подсказывает, что мы уже не едем в Севастополь.
– А куда вы едете? – спросил Антон, подняв голову.
– Давно мы что-то не были на Украине, – ответил Кабанов. – Так и тянет туда. А почему бы нет, мужики? Надо посмотреть в Интернете, что за городишко такой Калачан. Думаю, климат там хороший, места живописные. На следующий год поедем в Крым, а в этот раз отдохнем на незалежной, посмотрим, с чем ее едят. Там же с девушками все нормально?
– Вы серьезно, парни? – спросил Антон и сглотнул.
– Про девушек?
– Нет.
– Про девушек, кстати, тоже тема, – сказал Роман. – Говорят, на Украине с этим полный порядок, людям нравится. Не зря же все бордели в Европе забиты гарными украинскими дивчинами. В общем, давайте, мужики, по последней. Манатки собирать надо.
– Подожди ты со своими манатками! – Кабанов поморщился. – Дело не такое простое, как кажется. Мы же не поедем к волку в пасть с документами российских военнослужащих?
– Надеюсь, это не мятеж? – Полковник Калашников с прищуром обозрел троицу, стоящую перед ним.
Он с подозрением потянул носом и убедился в том, что сивушный запашок еще присутствовал.
– Никак нет, Владимир Николаевич, – успокоил его Антон. – Просьба выслушать нас.
Настроение в этот день у командира отряда было не очень. То, что он услышал, испортило его еще больше. Полковник тяжелым взглядом, брошенным из-под косматых бровей, приласкал офицеров, прорвавшихся на прием. В этот день они были в штатском – отпускники, чтоб их! Это обстоятельство избавляло разгильдяев от необходимости торчать по стойке «смирно».
