— Бог мой! Как вы хороши, когда гневаетесь. Но к чему вам эта игрушка? Уберите ее, у вас есть оружие более мощное. Вы получите все без громких хлопков. Все, я повторяю вам! Все, что только пожелаете!
— Поспешите! Мое терпение на пределе!
— Положите пистолет и начните раздеваться. Со вкусом, не спеша…
— Негодяй! Вы мне за все заплатите!
Она вытянула руку, положив палец на спусковой крючок.
— Остановитесь, мадам! Из любви к вашим близким, заботясь о своей собственной судьбе, не убивайте его. Вы слишком дорого за это заплатите!
Изабель невольно опустила руку, обернулась, и глаза ее встретились с глазами Николя Фуке. Он вошел незаметно и стоял у дверей. Как ни гневалась Изабель, она не могла не отдать должного элегантности старшего брата. Строгая одежда королевского прокурора, красивое лицо, куда красивее, чем у младшего, добрая улыбка и прямой взгляд. Старший был противоположностью младшего, чьи глаза всегда были полуприкрыты веками и никогда не смотрели прямо на собеседника. Изабель этого терпеть не могла. Лишь из-за одного этого Базиль Фуке никогда бы не вызвал у нее симпатии. Он был воплощением лицемерия, порока, приводившего Изабель в ужас.
Между тем Базиль зло бросил старшему брату:
— Вы, братец, здесь не у себя дома, а у меня. Не стоит распоряжаться и вмешиваться не в свое дело!
— Вы ошибаетесь! И вы, и я не у себя, а в доме нашей матери, которая по своей доброте поселила нас под своим кровом. Не забывайте этого! А теперь пошлите своего лакея, и пусть он принесет то, что вас просят.
— Поскольку просьба исходит от вас, я предпочитаю исполнить ее сам.
— Ни за что! Или в таком случае я отправлюсь вместе с вами. Я слишком хорошо вас знаю, вы способны выкинуть любую штуку.
Базиль с сардонической усмешкой передернул плечами. Его усмешка не прошла незамеченной для Изабель. Аббат и в самом деле был способен на все, способен был даже убить собственного брата, лишь бы добиться своего! Она вновь подняла пистолет.
— С вашего разрешения я пойду с вами. Этому человеку никогда нельзя доверять.
Изабель не без содрогания вновь оказалась в той самой комнате, где тюремщик пытался ее изнасиловать, по счастью, безуспешно, и сразу же увидела свою шкатулку из драгоценного дерева с накладками из позолоченной бронзы, стоящую на консоли.
— Советую вам проверить, все ли бумаги на месте, — подал голос Николя Фуке.
Но Изабель и без его совета уже принялась пересматривать письма.
Чувствуя себя под надежной защитой, Изабель даже позволила себе весело рассмеяться, обнаружив письмо, написанное ее почерком. Фальшивое письмо.
— Мне не с чем вас поздравить, — сказала она, обращаясь к Базилю. — Только почерк может создать иллюзию моего письма. Но стиль… Стиль совсем не мой. И ни одной орфографической ошибки! А я, увы, грешу ошибками. Теперь верните мне бумаги госпожи де Рику.
— Насчет ее бумаг я не буду с вами спорить, — отозвался аббат, подошел к шкафу и достал с полки другую шкатулку, куда более скромную на вид. — В ее письмах нет ничего интересного.
Изабель с трудом удержалась, чтобы не выдать себя возражением. «Неинтересные» письма госпожи де Рику, подписанные ее мужем, как раз и были самыми важными зашифрованными посланиями. Только они и могли быть интересны для шпиона.
Перед тем как покинуть особняк на улице Жуи, Изабель горячо поблагодарила Николя Фуке за его вмешательство и попросила передать свои приветы госпоже Фуке, которая, засучив рукава, трудилась у себя в лаборатории, растирая и смешивая в каменной ступке таинственные травы с резким запахом. Бастий укладывал шкатулки в карету, Изабель стояла рядом, собираясь в нее сесть. Проходя по двору мимо аббата, она не удостоила его ни взглядом, ни словом. Базиль Фуке бросился за ней и попытался заговорить.
— Госпожа герцогиня, — начал он.
Уже встав на подножку кареты, Изабель повернула голову и произнесла ледяным тоном:
— Не желаю ни слышать вас, ни видеть. Никогда! Наши отношения закончились здесь и навсегда.
Вечером того же дня Базиля Фуке призвал к себе Мазарини. Кардинал явно был в дурном расположении духа и отдал категорический приказ не докучать больше герцогине де Шатильон никогда и никоим образом.
Изабель вернулась в Мелло, преисполненная блаженным чувством освобождения. Как бы ни был упрям и упорен аббат Базиль, он не посмеет ослушаться старшего брата, и уж тем более распоряжения кардинала, на службе которого мало-помалу приобретал себе весьма кругленькое состояние. Но на протяжении сентября Изабель еще дважды пришлось встретиться с аббатом лицом к лицу.
В первый раз это случилось в монастыре Милосердных сестер, на улице Вьё-Коломбье, куда Изабель приехала вместе с госпожой де Бриенн. Они сидели в приемной и беседовали с настоятельницей, когда в обители появилась госпожа Фуке в сопровождении своего сына, аббата Базиля, который на этот раз выглядел необыкновенно смиренно и благочестиво. Госпожа Фуке давно дружила с настоятельницей и сразу же направилась к ней. Увидев перед собой аббата, Изабель вскочила так резко, что уронила стул. И тут же опустилась перед настоятельницей в глубоком и почтительном реверансе.
— Прошу вашего снисхождения и прощения, мать настоятельница, — произнесла она так громко, что все разговоры в приемной смолкли, — но я не в силах выносить вид и присутствие этого человека!
— Дочь моя, — мягко сказала настоятельница, — вспомните о том, что вы христианка, и должны все, что тяготит ваше сердце, слагать у креста Распятого.
— Я не забываю об этом, досточтимая матушка, но чаша переполнилась. И я не могу! Не могу! Простите меня!
Изабель побежала к выходу, прикрывая лицо платком. Она так побледнела, что ее подруга, боясь, как бы бедняжка не упала в обморок, поспешила за ней следом и во дворе взяла ее под руку и помогла усесться в карету.
Второй раз, все в том же самом месяце сентябре, Изабель встретила аббата Фуке на ярмарке Сен-Лоран, где она прогуливалась в обществе Месье, Мадемуазель и принцессы-курфюрстины
[26]
. Внезапно она почувствовала на себе тяжелый неотступный взгляд, обернулась и увидела аббата в нескольких шагах от себя.
— Могу я попросить у вашего высочества, разрешения, — обратилась она к Месье, — надеть на лицо маску? Здесь находится человек, который внушает мне ужас.
— Кто же это? — удивился принц, нащупывая рукой золотой лорнет, который носил на груди.
— Негодный аббат Фуке! — воскликнула Мадемуазель. — Пожалуй, я последую вашему примеру, герцогиня!
Курфюрстине не оставалась ничего другого, как сделать то же самое. Три маски одновременно прикрыли лица. Аббат опустил голову и затерялся в толпе.
