– Сейчас тебе еще обидней станет. Евгений Дуров скончался семь месяцев назад в Мордовии, где отбывал наказание. Скончался от рака простаты. Можно сказать, скоропостижно. Болезнь обнаружили на стадии, когда сделать уже ничего было нельзя.
– Рак простаты – очень изысканный художественный штрих, – сказала я. – Только теперь моя версия летит к чертям.
– А я о чем? – вновь вздохнула Агатка. – Значит, так. Сегодня занимаемся другими делами. Надо малость дистанцироваться. А завтра с утра садимся и не спеша разбираемся, где мы, то есть, конечно, ты, лопухнулась и что теперь делать. Вопросы есть? Топай. И составь мне, наконец, справку, которую я жду уже неделю.
В большой печали за труды, оказавшиеся напрасными, я вернулась за свой стол.
– Фенька, – позвала Ирина. – Тебе факс пришел.
– Что там?
– Дуров Евгений Степанович скончался в сентябре прошлого года…
– Эту новость я уже знаю, – отмахнулась я. – Олегу Викторовичу респект и уважуха, но он опоздал. У сестрицы знакомства покруче будут.
Я занялась писаниной, той самой справкой, которая потребовалась Агате, и закончила, когда все уже покинули офис. Первой, кстати, отбыла сестрица. Я надевала пальто, собираясь уходить, когда на пороге возник Берсеньев. Привалился к дверному косяку, наблюдая за мной, и сказал:
– Наш Ромео позвонил.
– Это еще кто?
– Димка, естественно. От большой любви нервно бьет копытом. Велел тебе передать, чтоб ты заглянула к некоему Севе Плоткину. Ты такого знаешь? – Я немного напряглась и утвердительно кивнула. – Адрес Димка мне переслал. Тебе звонить не хочет. Обиделся. И вынул мне душу расспросами, как ты живешь без его душевного пригляда. Я посоветовал позвонить тебе и узнать все из первых уст. К Севе поедем?
– Поедем. Только Стасу позвоню.
Я набрала номер Стаса, но его мобильный оказался выключен. Это слегка озадачило. На всякий случай я позвонила на работу. Секретарь Стаса, снявшая трубку, сообщила, что он уже уехал.
– Ты с Димкой когда разговаривал? – выходя на улицу, спросила я.
– Полчаса назад. Он был страшно доволен, что нас обскакал.
– Сомнительно. Плоткин – Лешкин приятель, они когда-то вместе служили. Может, конечно, Лешка что-то ему и рассказал… А у меня новость хуже некуда: Дуров умер семь месяцев назад и убийцей Софьи быть никак не может.
– Не горюй. Один умер, другой появится.
Я весело фыркнула и побрела к его машине.
Последний раз мы с Севкой виделись лет пять назад. В настоящий момент он гулял возле своего дома с годовалым младенцем, который сладко посапывал в коляске. Плоткин, мазнув по мне взглядом, пошел себе дальше. Я предпочла решить, что у него зрение испортилось, все лучше, чем думать: я успела измениться до такой степени, что меня уже не узнают.
– Привет, – сказала я.
Он взглянул удивленно, а потом весело хихикнул:
– Привет, Фенька.
– Девочка, мальчик? – кивнула я на карапуза в коляске.
– Девочка. Год и восемь дней. Зовут Василиса.
– Завидую.
– А это кто? Муж? – поинтересовался он, косясь на Берсеньева.
– Знакомый.
– Раньше ты замуж любила ходить, – вновь хихикнул он. – А теперь что же…
– Раньше ты с Лехой водку жрал отчаянно, а теперь, судя по тоске в глазах, на голодном пайке.
– У меня, знаешь ли, сейчас другие ценности, – обиделся он.
– У меня тоже. Леха был здесь?
– Ага. Появился в прошлую среду. Я так и не понял зачем, – пожал Севка плечами. – Лучше б ему в другое место податься, глядишь, был бы жив.
– А зачем вообще приехал?
– Я думал, по тебе соскучился, но Леха сказал, у тебя своя жизнь, у него своя… Не заходил?
– Нет.
– Мне, кстати, Витька Муромов звонил, сказал, его убийством не только менты интересуются, но и… один серьезный человек, – закончил он весьма расплывчато. – Я как узнал о том, что с Лехой случилось, сам пошел к ментам и все рассказал.
– Вот и мне расскажи, – попросила я.
– Ну… приехал, значит, Леха. Спросил, не помогу ли устроиться, комнату снять или квартиру. А у меня сосед не женат, сейчас в командировке. Я соседу позвонил, он согласился. Чего ж хорошему человеку не помочь. Вот, собственно, и все. Виделись мы с Лешкой не то чтобы часто. Днем я на работе, а вечером с ребенком гулять надо да и жене внимание уделять.
– И ты знать не знаешь, чем он здесь занимался.
– Не знаю.
– Вы что с ним, ни разу не пили?
– Было дело. За встречу. Что мы, не люди?
– И пьяный Леха ничего тебе не рассказал? – присвистнула я.
– Ты не поверишь, но мы пузырь еле-еле усидели. Хотя я два принес, чтоб лишний раз не бегать. Он, считай, и не пил. И молчал. То есть не то чтобы совсем, но больше меня слушал, как жизнь и все такое. Изменился Леха, просто не узнать.
– Да уж… Что, вообще ничего не рассказывал?
– Сказал, надо ему одного человека найти. Дал, мол, слово восстановить справедливость. Чего ты глаза таращишь, прямо так и сказал: «Должок за мной, обещал – надо сделать».
– Кому обещал?
– Себе, наверное. Откуда я знаю? Три дня он здесь жил, а потом пропал. Я на мобильный звонил, беспокоился. Мобильный отключен. Не знал, что и думать. То ли уехал, то ли случилось что. Решил подождать, вдруг объявится. А тут весточка пришла: убили Леху. Кто ж теперь знает, во что он вписался. – Севка досадливо махнул рукой. Ребенок завозился в коляске, и счастливый отец заторопился домой.
А я направилась к Берсеньеву, который все это время прогуливался по двору, держась от нас на расстоянии.
– Тоже мне ценные сведения, – проворчала я. – Ничего путного.
– Так-таки ничего?
– Леха обещал кому-то восстановить справедливость.
Я достала телефон и вновь набрала номер Стаса, чтобы убедиться: его мобильный по-прежнему выключен. Дома Стаса тоже не оказалось, и это вдруг напугало.
– Я есть хочу, – сказал Берсеньев, взглянув на меня из-под очков. – Предлагаю поужинать в уютном местечке. Настроение повысится и мыслительные способности тоже.
– Агатка права, в этой истории концы с концами не сходятся, – жаловалась я, пока Берсеньев уминал форель со спаржей. Сама я тщетно пыталась запихнуть в себя салат.
– На самом деле, тебя беспокоит другое, – усмехнулся Сергей Львович. – И где сейчас находится Стас, тебя волнует куда больше, чем все Лешкины тайны. Успокойся, наконец, и просто прими его сторону. Порочная практика сидения на двух стульях…
– Как мило, – растянула я рот до ушей. – У меня теперь свой психоаналитик.
